Для Леночки поцелуи тоже случились впервые. Генка понял это почти сразу по её неумелым движениям, столь же неловким, как и у него. Это не просто обрадовало – окрылило.

У девушки была неплохая учительница – мачеха-подружка, которая запросто рассказывала обо всём, чему научилась сама, разогревая преждевременно чувственность девочки до температуры кипения. Оттого и невиданная смелость, заставившая добиваться Генкиной взаимности.

Почему Леночка выбрала для первого чувственного опыта именно Генку, она и сама не сумела бы ответить. Видимо то, какими глазами он смотрел, пока девушка резвилась с малышнёй, лукаво возбуждая его чувственность, интуитивно подсказало, что парень созрел для отношений.

Репутация родителей, его личное поведение, мнение о нём мальчишек и девчонок из гарнизона, всё говорило о надёжности и порядочности, большего ей не требовалось. В таком возрасте никто не думает о последствиях, не загадывает наперёд.

Леночку манила неизведанная тайна, обещающая, если не клад, то весьма приятный сюрприз. Во всяком случае, Верочка Петровна каждый раз закатывала глазки, светлела лицом, во взгляде у неё появлялась чертовщинка с искоркой и блуждала блаженная улыбка, когда она рассказывала девушке о том, что мужчина, это… это, понимаешь – мужчина. Словами, мол, выразить невозможно. Необходимо пробовать.

Мачеха каждый раз порывалась продолжить рассказ, доводя им себя же до невменяемого состояния, почти до пика сладострастия, томно произнося, – когда мужчина окончательно разожжёт своё и своей любимой женщины воображение,  разбудит  чувственность, почувствует непреодолимое желание и войдёт…

На этом месте она принималась стонать и замолкала. На её любу выступала прозрачными капельками испарина, лицо и грудь покрывались малиновой спелостью с вкраплением белых пятен, руки начинали мелко дрожать, дыхание сбиваться.

– Леночка, подруженька, будь добра, сходи, погуляй. Это недолго. Что-то мне нездоровится. Сейчас приму таблеточку, полежу немного, мне станет легче.

Леночка тихонечко подбиралась к закрытой двери, прислушивалась. Казалось, там ничего не происходит. Немного погодя мачеха выходила из комнаты умиротворённая, добрая, с неизменной лукавой улыбкой, направлялась в ванную, где долго плескалась в горячей ароматной воде.

Девушка догадывалась, чем занимается мачеха, саму сколько раз накрывало после её откровенных признаний, после чего приходилось успокаиваться при помощи пальчиков, но точно не знала, что именно вводило мачеху в нирвану.