Смотреть в глаза Леночке он отчего-то тоже стеснялся, словно то, что он сделал, было надругательством, безнравственным преступлением, подлостью.

Зато у девушки было совсем другое настроение и иное представление о первом в жизни свидании. У неё словно крылья отрасли. Они ещё не совсем оперились, но уже зудели, и чесались, ожидая волшебной минуты, когда можно будет взлететь.

– Ты мне так и не ответил, хочешь, чтобы я стала твоей девушкой?

– Извини, Лена, можно я подумаю?

– Чего ты сказал – подумаешь? Генка, ты что – недоумок? Мы же целовались! Как настоящие  влюблённые. Как взрослые. И после этого… ты меня всё равно не любишь?

– Люблю.

Генка оторопел от сорвавшегося вдруг слова, которое представлялось постыдным, – но это, это так неожиданно, и совсем некстати. Ты ещё маленькая, совсем маленькая. Это неправильно.

– Целоваться не маленькая, а любимой быть – ещё не выросла? Посмотрите на этого субчика. Я, я не знаю, что сейчас готова с тобой сделать! Ну и живи сам с собой. Не больно и нужно. Тоже мне, герой-любовник. Ты целоваться-то, как следует, не умеешь, обслюнявил. Не подходи ко мне больше. Никогда! Слышишь!

Леночка расплакалась. Генка в растерянности, не зная, что предпринять, принялся слизывать с её щёк слёзы, целовать в нос, глаза, гладить девочку по голове.

– Ненормальный. Ты же совершеннолетний, почти мужчина, можешь сам решения принимать. Всё ещё боишься, переживаешь, что скажет маменька? Вдруг отругает, по попке отшлёпает? Зачем я только, дура ненормальная, в тебя влюбилась? Знала бы, что ты такой пентюх… что мне теперь делать: повеситься, вены порезать, уксусной эссенции напиться?