Выть хотелось от безысходности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но как говорится: из любой ситуации есть выход, просто он не всегда идет в ногу с нашими планами и взглядами на жизнь.

Чтобы хоть как-то намутить денег, пришлось переломить себя и прогнуться под тех, перед кем на протяжении долгих лет держал спину прямо. Заставил себя закрыть глаза на многие незаконные махинации с отмоткой счётчиков, лишь бы получить необходимую сумму. Здоровье сына важнее и он ни в коем случае не жалел о содеянном.

Когда же всё обошлось и деньги, которые с таким трудом собрал, не пригодились — пути назад уже не было. Да и неважно это. Главное, что Сашкин диагноз не подтвердился, всё остальное не имело значения. Не имело значения, что стал продажным, примерив на себя маску оборотня. Что нарушил данное отцу слово и бесповоротно увяз в коррупции. Всё его тогда устраивало, вся страна так жила и ему тоже пришлось ссучиться в некотором роде.

И всё было хорошо. И дом у него появился двухэтажный, и сын рос здоровым и счастливым, и жена-красавица рядом, но… Чем больше погружался в жестокий мир, чем больше вяз в нем, тем сильнее менялись его привычки и требования к окружающим его людям. И не заметил, как стал более придирчив, более агрессивен. Суров. А когда среди предпринимателей газовой отрасли на горизонте замаячил некий Дударев — совсем ожесточился. Тому захотелось левых врезок — он всячески воспротивился этому. Дударев потребовал новые проекты под свои элеваторы — он и там напакостил, уничтожив поданную заявку.

Хер ему, а не проекты! Не собирался Глеб плясать под дудку этого урода. Только не под Дударева. И сколько бы его потом не просили, сколько не давили сверху «влиятельные дядьки» — не зассал и не поддался. Как мог, так и ставил палки в колеса, не поддаваясь ни на какие уговоры и провокации. Никаких поблажек. Никаких взяток.

Только и Дудареву было плевать на его принципы. Он шел танком, силой и упорством брал то, что должно было противиться его умению убеждать. Спустя пять лет на территории их города выросли три сушарки, заработал отреставрированный Универмаг, открылись частные СТО. И если ещё к последним было не за что придраться, то на элеваторах были сплошные нарушения. И что? Дударев везде мог договориться. Со всеми находил общий язык. Там где Глеб воздвигал бетонную стену препятствий, он пер напролом, завоевывая с каждым днем всё больше и больше сторонников.

Слишком много доверенных лиц было в его распоряжении, под его тенью. И если ещё с рабочими моментами Глеб пытался бороться, вызывая на перечисленные объекты проверки, то на личном фронте всё стало катиться коту под хвост. Особенно, когда вдруг ни с того ни с сего на горизонте его счастливого брака нарисовался тот самый, ненавистный ему Дударев.