Я бывал раньше в универмаге «Хадсон», но никогда на Рождество. Магазин кишел покупателями и сверкавшей мишурой на каждом этаже. А сколько в нем было отделов! Товары для детей, женский отдел и мужской. Секции игрушек и товаров для дома. И целый этаж для отдыха с различными развлекательными заведениями и закусочными. Табличек «Только для белых» я нигде не заметил, и смешанные толпы из белых и темнокожих людей окончательно уверили меня в том, что в этом универмаге покупателей не делили. В главном фойе Санта с эльфами принимали от детей письма с пожеланиями. Эстер, едва мы зашли в магазин, обернулась ко мне и братьям и заявила:

– Пошатайтесь по универмагу без меня. Мне нужно кое-что купить, и я не хочу, чтобы вы это видели.

– Тебе не стоит ходить по магазину одной, – запротестовал я.

– Я и не буду ходить одна. Оглянись по сторонам, Бенни Ламент!

Я огляделся и сразу же захотел выйти на улицу.

– Встречаемся через три часа, – сказала Эстер. – Ровно в час.

– Через три часа? – ужаснулся я.

– У меня тут дела, – отрезала Эстер. – Сходите начистите себе ботинки. А ты мог бы также постричься, – сказала она, разглядывая мои волосы под шляпой. Я укладывал их назад, не жалея помады Мюррея, но Эстер была права. – Гангстеры не любят, когда люди прикасаются к их волосам, – объяснила она своим братьям, и ее губы тронула улыбка.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился я. Я никогда не жаловался на это.

– В «Шимми» я иногда флиртовала с мафиози из публики. Прикасалась к их плечам. К груди, к щекам. Но до волос не дотрагивалась никогда. Они хуже дам. Ты можешь потянуть их за галстук и сорвать с них шляпу, но к волосам не прикасайся.

– Больше такого не будет, – сказал я.

– А то что? – вызывающе спросила Эстер, приподняв бровь.

– Ничего. Ты будешь стоять на сцене, у микрофона. Я буду сидеть за фортепиано, и флиртовать мы не будем. Только и всего. Никаких прикосновений и заигрываний. Это глупо и опасно.

Мани удовлетворенно осклабился, а Элвин попытался скрыть радость.

– Вы ревнуете, Бенни? – спросил он.

– Нет. Просто мне не нравится, когда ведущая певица своим поведением рискует навлечь на себя неуважение публики или, хуже того, нарваться на оскорбления, – ответил я.

– Да она шутит над вами, Бенни! – воскликнул Элвин, хлопнув себя по ноге. – Неужели вы и вправду подумали, будто Эстер могла прикасаться к чьим-то волосам, заигрывать с незнакомыми парнями или позволять им флиртовать с собой? Когда Ральф попытался за ней приударить, она заткнула ему рот прежде, чем он успел выдавить из себя хоть слово. Эстер и улыбается-то редко. Поет она хорошо, а вот играть и притворяться у нее получается плохо.