– Я всегда тебе рада, Салли, сама знаешь. Мне ведь тоже случалось рыдать у тебя на плече.

– Да, было дело, – оживилась та. – А все эта чертова Педдер, маленькая дрянь!

– Интересно, как она… Хотя вряд ли ты знаешь.

– Понятия не имею, и больше того: знать не хочу. О, готова поспорить на все, что заработаю за год: уже выскочила замуж. Такие, как она, не созданы, чтобы работать ради куска хлеба.

– Тогда будем надеяться, что ее муж, кем бы он ни был, хорошо обеспечен и по природе своей сангвиник.

– Да. – Салли помолчала, словно раздумывала, стоит ли говорить то, о чем собиралась, и наконец решилась. – Вообще-то, Онор, отец не единственная причина, почему я хотела тебя видеть. Узнав, что ты здесь, я вдруг вот о чем подумала… Ты, случайно, не читаешь газеты, что выходят в Ньюкасле?

Онор озадаченно посмотрела на нее и насторожилась.

– Нет.

Салли Докин кивнула.

– Ну конечно, я так и предположила: ты ведь не девушка из долины Хантера и вести из Ньюкасла до тебя не доходят, потому что иначе, мне кажется, тебя бы здесь уже не было.

Онор густо покраснела и выпрямилась, приняв такой гордый, неприступный вид, что Салли едва не передумала продолжать.

– В прежние дни, на пятнадцатой базе, я видела, что ты любишь Майкла Уилсона, и, должна признаться, ожидала, что вы с ним будете вместе после войны, но когда прочла ту историю в газете, поняла: у вас ничего не вышло. Узнав, где ты, я решила, что ты обосновалась неподалеку от него в надежде на случайную встречу или собиралась увидеться с ним, когда все утрясется… Онор, ты ведь понятия не имеешь, к чему я клоню, верно?

– Да, – непослушными губами прошептала та.

Салли Докин не смешалась, не отступила: за долгие годы ей слишком часто приходилось бывать в подобном положении, чтобы теперь идти на попятный, – и свой долг исполнила с бесконечной добротой, пониманием и прямотой.

– Моя дорогая, Майкл Уилсон погиб больше четырех месяцев назад.

Лицо Онор Лангтри превратилось в белую маску: застыло и сделалось пустым, безжизненным.

– Я не любительница сплетен и говорю это тебе не для того, чтобы посмотреть, как ты страдаешь, – продолжила Салли. – И мне когда-то было столько же лет, сколько тебе сейчас, а потому я хорошо понимаю, что ты чувствуешь. Надежда подчас преподносит нам такие сюрпризы, что самое лучшее, что можно сделать для близкого человека, – это убить в нем бессмысленную надежду. Вот я и решила: если сказать тебе сейчас, то, возможно, ты захочешь распорядиться своей жизнью по-другому, пока не стало слишком поздно и одиночество не въелось в душу навсегда, как это случилось со мной. И лучше уж ты узнаешь об этом от меня, чем лет через пять от какой-нибудь торговки в Мейтленде.