– Вы прибыли, когда все уже было сделано, – пытался оправдать его Джон, как оправдывал себя порой. Поведясь на провокацию Хейза, он спас Формана, хотя не делал этот выбор. У него выбора уже не было. – Вы дали им выбор, и они сделали его, – слышать о смерти Артура было тяжело, но не ему судить. Он не судья. Не ему осуждать Салли. Для этого есть иная мера вины: глубокая и нестерпимая, гложущая изнутри, и уничтожающая незаметно для окружающих.

– И что с того? – воскликнул Пирс. – Я дал им выбор, а сколько жизней он унес, убивая как киллер? – внезапно озлобился доктор, не на комиссара, а на себя. Вся его исповедь, весь груз его раскаяния, осознание ошибки легли на его плечи, раздавив того, кого не сломили годы в окружении психов и убийц.

– Сгоревшие в лечебнице Санспринг! Пятьдесят невинных душ, сгоревших заживо, и все это по моей вине. Моей и ничьей больше! – восклицал начальник кримлаба, закрывший глаза на маленькое белое перо, оставленное ангелом в минуту, когда он сбросил крылья, чтобы напомнить, что ад существует, и он здесь. – Только из-за того, что я не сказал о том чертовом пере! – сжав кулаки, кричал мужчина в плотный загазованный воздух.

– Вы дали ему выбор… – стоял на своем Джон, но, к сожалению, слишком хорошо понимал чувства раскаявшегося летописца кровавой истории города. – Атлас Эванс его сделал, – оборвал Пирса Морган. – Вашей вины в этом нет, – и здесь Джон слукавил. Однажды вкусивши запретный плод и оставшись безнаказанным за свои деяния, Северный Ветер начал свой путь, внимая тщетности правосудия.

– Да, сделал, – закивал вроде бы успокоившийся Салли. – Я свой тоже сделал. Я его не остановил, хотя мог, – и остекленевшие глаза засветились непролитыми слезами, сверкая в холодном свете городских огней. – Ведь мог, – осудив сам себя, закончил Пирс, будто бы кто-то мог знать наперед о том, что грядет.

– Вы ни в чем не виноваты, – оправдал его Джон и лгал. Нагло лгал. Не зная всей ситуации, он бы назвал Пирса Салли самыми последними словами, изобличая мерзавца, но тот действовал из лучших побуждений, коими выстлана известная дорога. Туда она его и привела. Прямиком в его личный ад с осознанием тяжести вины, причиненного горя и хлынувших в расплату бедствий, принесенных Северным Ветром. Пирс Салли дал ему выбор. Не вина Пирса, что тот сделал неверный. Но это Джон знал, только пройдя длинный путь по известной дороге самолично.

– Если бы вы знали, как мне жаль, комиссар Морган, – обреченно свесив голову, говорил вечно хладнокровный ученый.

– Всем нам приходится делать выбор, доктор Салли, между тем, что правильно, и тем, что легко, – повторил Джон слова жены, непонятые в прошлый момент и оглушившие сейчас.