– Верно, мистер Ларссон, верно, – безразлично ответил Ашер после продолжительного молчания и горько усмехнулся, приподняв уголок губ. От такого простого мимического жеста сходство Ашера с Шарлоттой стало очевидным, как и цель визита Кельта сюда, которую он незамедлительно подтвердил, озвучив:

– Я зашел попрощаться.

Эванс отошел от окна, встал над мужчинами, нависая свинцовым молотом, готовым если нужно ударить и раздавить, и не дрогнул под гневным взглядом Адама, сжавшим серебряную ложку в ладони до отпечатка фамильного вензеля на коже.

Адам не верил своим ушам. Кельт, вернувшийся с того света, дабы покарать имитатора за свои же грехи, опять собирается слинять, поджав хвост, когда в городе запахло жареным. И все бы ничего, если бы виновником произошедшего не был сам недобитый Романо полуволк!

– А про Норзера ты решил забыть? – Адам от злости бросил ложку на стол, и та со звоном прокатилась по лакированной поверхности.

Ашер лишь снисходительно посмотрел на Адама. На этот раз в его взгляде не было давящей тяжести, не было бурлящей в жерле вулкана лавы, только кружащий в воздухе пепел, застилавший взгляд темно-серых глаз.

– Поверьте мне, мистер Ларссон, – на этот раз Эванс обратился к Адаму, а не к Грегори. – Он наименьшее из зол, – скептически хмыкнул он, пальцами пододвинув ложку обратно к Адаму, и прокатывая ее по всей поверхности лакированного дерева. – Вы ешьте, мистер Ларссон, ваш отец верно вам говорит, – холодный тон Эванса пробирал до костей, но горящий внутри Адама гнев не давал и близко нагнать испуга напускной вежливостью любителя шмальнуть из дробовика. Да что там любителя, если быть точным, то профессионала.

– Несоленое, – выплюнул Адам и откинулся на спинку стула.

Негодованию Адама не было предела, и сдерживался он только благодаря усталости и недосыпу. В противном случае Адам бы уже расквасил Ашеру лицо. Причин для этого было достаточно. Во-первых, Кельт, натворив дел, сбегает в самый неподходящий момент. Во-вторых, не дав натворить дел другим, появляется в квартире Костлявой. Обидно, знаете ли, хоть Ашеру этого и не объяснишь, ведь джентльмены, как известно, не обсуждают своих побед.

– О, – понимающе кивнул Ашер. – Может так поострее, – Эванс достал из кармана руку, сжатую в кулак, и разжал ее над тарелкой Ларссона.

В остывшую овсянку из ладони Эванса посыпались пуговицы от знакомого серого пальто с кусками ниток вокруг отверстий. Пуговицы отскакивали от фарфора и от лакированной поверхности стола, рассыпаясь в разные стороны, и Адам непроизвольно сглотнул подступившую к горлу горечь.