– Я даже не задумывался об этом.

– Три месяца, Джейк. Уже тринадцать недель, и никто ничего не знает. Это одна треть срока.

– Если это как факт в мою защиту: ты ничего не говорила своим.

– Мои родители знают, девочкам я тоже рассказала.

Я вытягиваю мобильник из кармана и набираю номер мамы. Гудки растягиваются, а мои нервы даже не пытаются пошевелиться. Мне не за что волноваться, я просто могу обрушить эту новость и жить дальше со спокойной душой, каким был прежде. Может, слишком самонадеянно, но это же не конец света. У нас будет ребёнок, я смирился с этой мыслью, а остальным до этого не должно быть дела. Это наши отношения, и я не готов к групповухе в них.

– Здравствуй, милый, – раздаётся мелодичный голос мамы. – Я уже было подумала, что ты забыл о нашем существовании.

– Ещё бы, вы каждый раз присылаете намёки в фотографиях.

Мама начинает по девичьи хихикать.

– Какие?

– На последней фотография ты была в компании Валери.

– Они просто приезжали на ужин.

Не сдерживаю смешок.

– И ты решила отправить фотографию именно с ней, – я скорей констатирую факты, нежели задаю вопросы.

Рука Ребекки замирает у рта с попкорном. Она хлопает длинными ресницами и становится бледной. Ещё секунда, и она вырывается, бросив пачку на стол и прикрывая рот ладонями. Следующая секунда, и я не вижу её на горизонте. Токсикоз или причина в другом?

Я направляюсь вслед за ней, заочно зная, где искать.

Дверь туалета закрыта на замок, когда дёргаю ручку. Я делаю вздох и опираюсь бедром на стену у дверного косяка.

– Ты там как? – спрашиваю, отодвинув телефон в сторону.

Слышу кашель, за которым включается вода.

– Тошнит?

– Джейк, дай мне минуту.