Огонь спасает нас от мороза. Пламя мерцает, тени танцуют на шерстяных стенах. Моя тигрица выглядит по-королевски, ее волосы светятся всякий раз, как поднимается пламя.

Красные губы искушают меня. Ее серый глаз – цвета лунного камня – сияет так ярко, что стал почти бесцветным. Другой, морозный, как Байкал, бездонный источник мудрости, белые блики в нем сражаются с голубым.

Никто не победит.

Никто никогда не побеждает, когда дело касается Эмери.

Только битва.

Постоянная.

Страстная.

Красивая.

Любовь, стоящая погони, которая подпитывает ее.

– Нет никакого «может быть», – говорю я. – Ты рада меня видеть.

Я пытаюсь пригладить несколько прядей ее волос, но это бесполезно, приручить Эмери – все равно что приручить тигра. Если попытаюсь, изменю все в ней, что делает ее ею.

А я люблю ее, какая она есть.

Я люблю ее дикой, и безрассудной, и яростной.

Я люблю ее моей.

– Мне казалось, ты прекратил помыкать мною. – Она поворачивается ко мне, покусывая мою шею.

– Вне спальни, – поправляю я.

– Вне спальни, – соглашается она, размыкая губы, два разноцветных глаза смотрят на вход, чтобы убедиться, что мы одни.