Водопад поднимался на высоту семи этажей. С потолка сыпались осколки металла. Когда я присмотрелась, то увидела, что сварены они из автомобильных деталей, включая его старую «Хонду» и подержанную развалюху, ради которой я продала «Биркин» от Вирджинии. Она велела Хэнку отвезти ее на свалку. Нэш, должно быть, сохранил ее.
Угадывалась поднимающаяся из воды фигура тигра. Почти как птица с развернутыми крыльями, выкрашенными в цвет беззвездного неба. Он стоял на ложе из кристаллов жеоды. Каменные раковины были расколоты. Тысячи кристаллов рассыпались голубыми и серыми волнами всех размеров.
Это зрелище потрясло меня.
– Прошу прощения, мэм. – Репортер протолкалась ко мне, рассматривая мой бейдж. – Вы работаете здесь? Знаете ли вы, кто такая Тигренок? Кто она для мистера Прескотта?
Я пыталась отвести взгляд от статуи.
– Прошу прощения?
– С таблички.
Это привлекло мое внимание. Табличка стояла у основания центральной части, прикрепленная к полу. Словно отдельный памятник. Я едва могла разглядеть табличку сквозь толпу.
Развернувшись к репортеру спиной, я спросила Иду Мари:
– Когда установили табличку?
– Эм… – Она склонила голову и потеребила губу. – В тот день, когда мы поехали выбирать диваны для вестибюля.
До нашей стычки. До помолвки Вирджинии. До той ночи в бассейне. До всего.
Я не вполне понимала, почему это имеет значение, но это имело значение. Может быть, потому, что я знала, это не извинения. Что бы он ни выгравировал на табличке, это было написано до того, как понадобились извинения.
Протиснувшись сквозь толпу, я встала перед табличкой, слова которой были выгравированы в камне.
«Мойра»
Скульптор Андерс Бентли
Дорогой Тигренок,
Ты носишь белое с черным, но ты радуга.
Это первое, что я заметил в тебе после того, как