Она заглянула на вокзал и выяснила, что в Москву ходят автобусы. Инга вычислила тот, который должен был вскоре поехать, и, когда до отправления оставались считаные минуты, запыхавшись, вбежала в салон. Не успевает купить билет, а ехать нужно срочно, мама в больнице, затараторила она, с мольбой глядя на водителя. Может быть, он согласится взять ее, если она заплатит ему, а не в кассу? Водитель сдержанно кивнул, и Инга, не переставая благодарить, боком пробралась на заднее сидение.

Домой она вернулась поздно ночью, неимоверно уставшая от дороги. Никакого торжества она не чувствовала. Инга как будто миновала последний горный хребет на своем пути, но теперь перед ней простиралась равнина, мрачная и унылая. Она думала, что тяготится этими последними событиями – избавиться от одежды, избавиться от телефона, но, как выяснилось, они придавали происходящему смысл. Отныне Ингу не ждало впереди ничего, кроме нескончаемого гнетущего чувства, что за ней вот-вот придут и помешать этому она не сможет.

Инга включила в комнате свет и опустилась на кровать. Это томление, однако, вовсе не вызывало в ней желания покончить с ним поскорее. Пойти и сдаться, например. Или специально вести себя легкомысленно, чтобы ее поймали. Инге снова вспомнились рассказы о людях, которых тянет на место преступления. Ее – точно не тянуло. Наоборот, она мечтала держаться как можно дальше от того военного городка, никогда даже в том направлении не ездить, вырвать из жизни любую мелочь, которая содержала в себе намек на убийство, пусть даже он существовал только в Ингином воображении. Она была убеждена: прожить долгую жизнь в мучительном ожидании куда лучше, чем короткую, но с чистой совестью.

Было два часа ночи, когда Инга, пыхтя от натуги, выволокла из дома кресло. Кое-как дотащившись до мусорного контейнера, она бухнула его там и, отступив на два шага, оглядела. Кресло, такое чистое, яркое, изящное, сиротливо стояло возле грязной помойки. Инге стало жаль с ним расставаться. Сейчас оно не напоминало ни о чем плохом – обычная мебель, но Инга знала, что стоит вернуть его в квартиру, как вместе с ним вернется и давящее чувство. Если она собирается жить долго, ей придется быть беспощадной.

На следующий день она поднялась к Меркуловой и положила на стол заявление об увольнении.

– Что это? – нахмурилась Меркулова, двумя пальцами взяв листок.

– Я хочу уволиться.

Начальница некоторое время рассматривала бумажку, словно за стандартной формулировкой пыталась разглядеть скрытый мотив. Потом вздохнула.

– Это из-за Бурматова? Насколько я знаю, его пока ищут.