«Ну что за дрянь!» – выругалась про себя Рита и со злостью запулила книгу в угол комнаты. Она хотела отвлечься, прочесть какую-нибудь красивую историю любви с хэппи-эндом, а тут попалась очередная муть. И ведь кто-то же это писал! Рита запустила пальцы в растрепавшиеся волосы. Она же хотела их покрасить перед праздниками, но совсем забыла. Да и какие уж тут праздники, когда она чувствовала себя так, будто с нее кожу содрали живьем. И кто содрал? Сама же с себя и содрала!

Все новогодние каникулы Рите пришлось притворяться. Притворяться перед Лизой, придумывая какую-то ложь, почему Ратмир не отмечает с ними Новый год. Притворяться перед бабушкой Таней и Василием Ивановичем. Притворяться перед самой собой. У нее это неплохо получалось. Еще бы! Поднаторела за все эти месяцы, что длились их с Ратмиром отношения. Она просто-напросто запрещала себе думать о возможности совместного будущего. Провели страстную ночь вместе – и ладно. А назавтра Рита забивала голову другими мыслями, каждый раз останавливая себя и насильно переключая внимание, если вдруг ловила себя на том, что думает о Ратмире. Вот и теперь, когда все между ними было кончено, Рита запретила себе думать об их разговоре. По крайней мере, пока оставалась на даче в кругу родных. У нее даже получалось весело смеяться, будто ничто не рвало душу изнутри.

Но сегодня она вернулась в пустую московскую квартиру, оставив Лизу у бабушки. Дочка приболела, и бабушка Таня настояла, чтобы еще недельку ребенок посидел дома, хотя, в общем-то, кроме насморка, ничего у Лизы и не было. Однако Рита согласилась и одна поехала в Москву. Новогодние праздники подошли к концу, и завтра нужно было выходить на работу. Как она завтра явится в «Валид», Рита не представляла. Как вести себя с Ратмиром? Что делать? Как дальше быть? Ведь сама разрушила свое счастье. Рита взглянула на свои руки. Да-да, вот этими руками и разрушила.

Только теперь, оставшись наедине с собою, когда и глупый бульварный роман не стал спасением от собственного я, Рита наконец-то поняла, что натворила. Она снова бросила взгляд на руки. Их било мелкой дрожью. Даже маникюр не сделала! «Надо поплакать», – подумала Рита. Но слез не было. Да что с ней такое? Так чего ты, в конце концов, хочешь-то, Рита? Любишь его? Так надо было раньше любить! А нет, так чего теперь тебе так плохо?

Плохо не плохо, а на работу идти было нужно. Без работы ей теперь никак. От Владовых алиментов она отказалась. Еще тогда, летом, когда Ленка встретила ее у метро и обвинила во всех смертных грехах. Спустя несколько дней Рита позвонила ей и сказала, что соглашение с Владом, которое она подписала, порвала, в суд ни на какие алименты подавать она не будет, приставов по душу Влада присылать не станет. Рите ничего от них, Лены и Влада, не нужно. Если Влад посчитает нужным материально помогать родной дочери, Рита не будет отказываться, но если он на этом умоет руки – пусть умывает. Рита, конечно, не верила, что у бывшего мужа проснется совесть, и он, без принуждения с ее ли стороны, или со стороны закона, начнет переводить Лизе деньги. Но мало ли? Вдруг Лена настоит? Промоет мужу мозги? Все-таки Ленка теперь тоже мать. Должна бы понимать… Однако надежды на это было мало.