Ратмир знал о решении Риты и не одобрял, считая, что тем самым она будто бы в глазах Лены подтверждает вранье Влада о том, что Лиза не его дочь. Лена глупа и верит мужу, не поймет она истинных причин.

Не одобрили Ритино решение ни Людмила, ни Ольга. С последней дружба крепла день ото дня, и Рита все больше доверялась этой маленькой, но такой сильной женщине.

Бабушка Таня, узнав, что Влад подписал соглашение выплачивать на Лизу аж по семьдесят тысяч – это против-то семнадцати, что он платил все эти годы, – и о том, что Рита отказалась, назвала внучку дурой. Ну и пусть! Зато больше Влад ее доставать не будет, и она наконец-то забудет о том, что он когда-то был в ее жизни.

Поэтому теперь Рите ни в коем случае нельзя было терять работу. Но как встречаться в «Валиде» с Ратмиром, она не представляла.

Однако Рита зря волновалась. Ни в первый, ни в последующие дни Ратмир ее к себе не вызывал, совещания не устраивал, и случайно в стенах корпорации они не пересекались. А спустя неделю Рита узнала, что Ратмир вообще все это время в «Валиде» не показывался – ушел в отпуск. «Наверное, нашел, с кем на Мальдивы слетать», – зло подумала Рита и сама же себя одернула за такие мысли. Она не верила, что он мог так легко и быстро найти ей замену. Ага! И в подлость его ты, Ритуля, не веришь, но и в любовь его тоже? С каждым днем Рита все больше и больше осознавала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни.

С каждым новым днем она понимала это все отчетливее и отчетливее. А Ратмир все не появлялся в «Валиде». Еще через неделю Рита краем уха услышала, что он сразу после новогодних праздников улетел в Болгарию, работать над большим проектом, который «Валид» осуществлял вместе с иностранными коллегами. Когда вернется – неизвестно.

Что ж, тем лучше. С глаз долой – из сердца вон? Хотя в ее случае, наверное, наоборот. Из сердца вон, а потом и с глаз долой. А был ли он в сердце? Рите пришлось признаться, что не только был, но и взял в полон. Просто она, дура, пыталась делать вид. Доделалась! Рита чувствовала себя так, будто у нее вырезали какой-то орган. Вроде и не больно, но на его месте ощущается пустота. И ноет, и ноет, и ноет. А кто вырезал? Сама и вырезала!

Рите было так муторно на душе, что она даже плакать не могла, чтобы испытать хоть какое-то облегчение. Ей хотелось выть от отчаяния, в которое сама себе и проложила путь.

Присутствие вернувшейся Лизы утешало, но облегчения не приносило. Дочка видела, что с Ритой что-то не так, и ластилась к матери, как котенок, все время заглядывая в глаза, пытаясь понять, что же такое с Ритой творится. Так они частенько и сидели вечерами, обнявшись. Лизе даже играть не хотелось теперь, когда мать ее хандрила и сидела, словно побитая собака, которая даже раны зализать не может.