– Падре собирался меня причастить.

– И он на это согласился? – повернулась к священнику Чичи.

– Могу ли я предложить и вам причастие? – спросил тот.

Чичи задумалась.

– Чич, прими облатку, слышишь? – хрипло проговорил Тони.

Чичи взяла с тумбочки пластмассовый стакан с соломинкой и поднесла его к губам Тони. Он отпил глоток.

– А помнишь, ведь когда мы поженились, мы не венчались на торжественной мессе, – сказала Чичи, возвращая стакан на место.

– Шла война, – пожал плечами Тони.

– И все же мне надо было на этом настоять.

– Насколько припоминаю, мы с тобой спешили, – подмигнул ей Тони. – Ты просто сгорала от нетерпения.

– Один из нас точно спешил. – Чичи снова обратилась к священнику: – Да, святой отец, я бы тоже хотела причаститься.

Священник снял крышку с дароносицы, достал белоснежную облатку и положил ее Чичи на язык. Она склонила голову и перекрестилась. Отец О’Брайен повернулся к Саверио и повторил ритуал. Все трое ненадолго погрузились в молчание.

– Благодарю вас, святой отец, – сказала Чичи.

– А где девочки? – спросил Тони.

Чичи посмотрела на свои часы:

– Должны прийти с минуты на минуту.

– Отлично. Падре тоже сможет с ними познакомиться.

– Сав, ты бы мог кое-что для меня сделать?

– Конечно. А что именно?

– Скажи своим дочерям, что ты их любишь и гордишься ими.