— М?

— Синичка, а, Синичка?

— Что? — обернулась вполоборота.

— Почему, — он запнулся, подбирая слова, — почему ты почти всегда соглашаешься на мои безумные эксперименты?

— Тебе не нравится?

— Очень нравится! Очень! И тем не менее?

— Сам как думаешь?

— Меня наизнанку от кайфа выворачивает — я не могу думать! Так почему?

Дерзко вскинув подбородок, Ирина игриво подмигнула и, сама от себя не ожидая, импульсивно повторила фразу, уже сказанную ему однажды.

В их самый первый раз. Тогда. В душе.

— А может, я тебя люблю?

Не дожидаясь ответа, насмешки или любой другой реакции, девушка проворно прошмыгнула в аудиторию. Добралась до своего стола и уже собиралась незаметно опуститься на лавку рядом с Беловой, когда дверь кабинета распахнулась, вынуждая ее камнем застыть на месте. Внутрь вломился Красницкий. Тяжело дыша и сверкая взволнованным взглядом, он в несколько уверенных шагов преодолел разделяющее их расстояние и, схватив за локоть, на удивление спокойно произнес:

— А может, я тебя тоже?

Наплевав на все условности, Слава решительно набросился на ее губы. Бедное девичье сердце ухнуло в пропасть и испуганной птахой забилось в груди. Тишина в кабинете повисла ошеломляющая. Одногруппники не понимали, что происходит. Никто не понимал. Кроме Ленки. Подруга от представшей взору картины поперхнулась жевательной резинкой и громко закашлялась.

Отпустив, наконец, побледневшую до состояния больничной простыни Ирину, Красный обреченно закатил глаза и «заботливо» похлопал их бывшую одноклассницу по спине:

— Смотри, не сдохни, Белова! Не хочу, чтобы потом моя Синичка горевала!

— Ой, дурак! — не помня себя от смущения, Ира спрятала лицо в ладонях и обессиленно рухнула на скамейку. Ноги ее уже не держали.

И тут же вздрогнула, услышав возмущенный рев Тарасовой:

— Это что еще такое? — кулак профессора с грохотом опустился на кафедру. — Вы что себе позволяете? Мало того, что занятие мне срываете, так еще и высшее учебное заведение в бордель решили превратить? Ну уж нет!

— Извините! — сдавленно пискнула Синицына.