София окинула взглядом комнату. Все пестрело цветами, открытками, шариками и плюшевыми игрушками – это были подарки детей из школы.

– А ты, я вижу, отличный учитель, мистер Даб, – сказала София, легонько толкая Фреда. Тот пожал плечами, улыбнулся и посмотрел на дверь. – Вижу, у вас все хорошо, – при этих словах София кивнула в сторону коридора, по которому ушла Джейн.

Фред стер улыбку с лица и фыркнул:

– Что ты имеешь в виду?

– Не скромничай, – сказала София, – и не держи меня за круглую дуру.

– Я не держу тебя за дуру, но я правда не понимаю, о чем ты говоришь.

– Тебе нравится Джейн. Вот о чем.

– Да ну тебя!

Фред скрестил руки на груди, как обиженный подросток. Провода, которыми он был утыкан, перепутались, машина издала сигнал. Вбежала медсестра. Фред извинился перед ней за ложную тревогу и опустил руки. София, смеясь, покачала головой:

– То же самое ты делаешь со шнурками.

Фред опять фыркнул:

– Что именно?

– Каждый раз, когда я упоминаю Джейн, ты завязываешь шнурки. Даже если они уже завязаны. Наклоняешься, развязываешь их и завязываешь опять. Ты всегда так делал, если в школе тебе нравилась какая-нибудь девочка. Молли Парсон, например. Стоило кому-нибудь сказать «Молли», ты перевязывал шнурки.

Фред упер руки в бока:

– Ты всегда любила приврать, но это уж совсем наглая ложь.

– За весь тот год шнурки у тебя ни разу по-настоящему не развязались, потому что все время были завязаны на двойной, а то и на тройной узел.

– Полнейшая чушь!

София вздернула брови и подперла рукой подбородок, как профессор, поставивший перед аудиторией философский вопрос.

– Скажи-ка мне, где сейчас Джейн? – Фред посмотрел вперед и вниз. –   Вот! Что я говорила?! Ты поглядел на свои ноги. Тебе захотелось перешнуровать ботинки, а ботинок-то и нет. Ха! Это называется компульсия. Ты завязываешь шнурки, чтобы скрыть влюбленность.

– София, заткнись.