Вдруг София заметила, что на нее смотрит множество пар глаз. Съемочная бригада, буфетчики – все пялились на нее, причем это были не те взгляды, к которым она привыкла. Ею не восхищались, ее жалели. Еще бы! Тридцативосьмилетняя женщина стоит и наблюдает за тем, как ее муж целует молоденькую пассию. София почувствовала себя полной дурой.

– Мне нужно привести себя в порядок, Дерек, – произнесла она ледяным тоном и, стерев с лица всякое выражение, прошествовала к гримерному вагончику.

Визажист пошел за ней.

– Сколько это уже продолжается? – спросила она, когда они остались вдвоем.

– Не знаю. Какое-то время.

– Ну, «какое-то время» – это недолго. Может, еще разбегутся.

Вдруг у Софии, и без того чувствовавшей себя ужасно, похолодела кровь. Ей вспомнился эпизод полугодичной давности. Вернувшись со съемок в Праге, она обнаружила в телефоне мужа сообщение, отправленное с незнакомого номера. Это была фотография, причем эротическая. Три дня София молчала об этом, а когда упомянула, Джек назвал ее шпионкой. Разразилась ужасная ссора, и через три недели он ушел.

– Это длится уже как минимум полгода, – сказала София и понурилась.

– Я вам очень сочувствую, – ответил Дерек. – К сожалению, это еще не все. Кортни пытается снять вас с роли.

– Что?! – София подняла голову. – Как такое возможно?!

– На площадке только это и обсуждают. Кортни всем говорит, что у вас с ней «не клеится», между вами «нет искры».

– «Не клеится»? Она-то что может с этим поделать? Так иногда бывает: партнер играет лучше тебя. Избавиться от меня она не сможет. Это я избавлюсь от нее! Я звезда! – выпалила София и тут же помрачнела. – Ой…

– Звезда этого фильма она.

– Да уж… – София внезапно почувствовала ужасную усталость. – Хватит с меня, – сказала она и, выйдя из гримерного вагончика, стремительно направилась к трейлеру режиссера.

За несколько секунд у нее родилась хлесткая речь. Она отчитает Джека, заставит его приструнить зарвавшуюся любовницу. Выскажет ему, как все это непрофессионально. Однако стоило ей войти и увидеть его лицо, как вся ее решимость куда-то подевалась. Громкие слова о непозволительности смешения работы и личной жизни улетучились из головы. Вместо них вырвался вопль обиды и презрения.

– Как ты мог, Джек? – услышала она собственный голос. – Ты же делаешь из меня дуру!

– Извини, Соуф, так получилось. Мы влюбились друг в друга. Ты ведь знаешь, как это бывает.

Какая банальность! София закатила глаза.

– Зачем же тогда цветы? – спросила она и запоздало прикусила язык.

– Какие цветы? Ах, цветы… Не знаю.