София содрогнулась от собственной глупости. Ей удалось не только лишить мир одной из самых талантливых, смелых и прогрессивных писательниц за всю историю литературы, но и разрушить собственную карьеру.

Хотя, пожалуй, паниковать было еще рано. Может, Фред не признался Джейн в любви? Или признался, но получил отказ? София знала: рано или поздно Джейн попросит у нее совета. И она надеялась найти в себе силы, чтобы ответить правильно.

Глава 48

Глава 48

Через неделю Фреда выписали из больницы. Дома он поел супа, который, не задержавшись в желудке, вернулся наружу. Джейн вытерла пол.

– Извините, мне так неудобно… – сказал Фред.

– Нечего смущаться, сэр. Вы человек, и вы больны. Давайте я провожу вас в уборную, а об остальном мы позаботимся позже.

Ему во всем требовалась помощь, а София работала, поэтому ухаживала за ним Джейн. Пока он шел до туалета, она меняла три носовых платка, вытирая ему пот со лба. Поскольку даже самые простые движения требовали от Фреда колоссальных усилий, ей приходилось без конца суетиться: то она несла ему чай, то кормила его обедом, то провожала в ванную, чтобы помочь вымыть лицо и руки. Совсем недавно Фред стоял перед ней высокий и сильный. Теперь его плечи ссутулились, позвонки выпирали.

Прошло шесть дней, а он так и не заговорил о том, что было между ними в больнице. Может, он и вовсе забыл об этом? Джейн не забыла. Никогда и ни о чем не думала она так много. Забывчивость Фреда была ей понятна (ведь он пережил такое происшествие, после которого даже дышать не мог без помощи машин), и все же она беспокоилась, постоянно спрашивая себя о причинах его молчания. Возможно, он счел ее очень дурной актеркой и более не желал вспоминать о разыгранном ею дешевом спектакле? Наверное, так и было. Фред ничем не давал ей понять, что она для него не просто сиделка, что он видит в ней хотя бы друга, а не только помощницу в удовлетворении естественных потребностей.

– Я должен сделать признание, – сказал он однажды утром с выражением мрачной серьезности.

– Вам нужно в уборную? – спросила Джейн и встала.

– Нет, благодарю. Меня угнетает другое: я не прочел ни одной вашей книги.

Джейн снова села. Несколько секунд она молча смотрела на Фреда, силясь понять, что же он имеет в виду.

– Вы хотите сказать, что не читали романов Джейн Остен? – спросила она.

– Так и есть, – кивнул он. – Я ужасный человек.

– Вот уж с чем не поспоришь! – воскликнула Джейн тоном притворного негодования, к которому, однако, слегка примешивалось негодование подлинное.

А ведь она еще и злилась на Фреда за то, что он не возвращался к их больничному разговору. Множество чувств, истинных и ложных, опутали ее, сплетясь в один большой клубок.