– Да, – сказала она, – но это ничего не меняет, разве нет?

Нет! Это меняло все! Теперь он был убежден, что они должны оставаться вместе на долгие, долгие годы.

– Не надо, – произнес он хрипло, – отказываться от того, что есть, лишь потому, что не можешь получить все.

Взгляд Аннабель метнулся к двери. Она готовилась к бегству… В груди Себастьяна кипело отчаяние, черное и тяжелое, как смола. Подобное он уже чувствовал однажды, много лет назад, в кабинете покойного отца, когда вдруг в одночасье увидел со всей ясностью, что вот-вот потеряет состояние.

– Аннабель… – пробормотал он.

Ее губы дрожали, он чувствовал, как трещит по швам ее броня, и все же благодаря своему проклятому упрямству она оставалась непреклонной. Будь она проклята, ее непоколебимая воля, будь проклята ее гордость, ее самообладание! Все, что так привлекало Себастьяна в этой девушке, теперь оборачивалось против него.

– Я люблю тебя, Аннабель, – неожиданно вырвалось у него. Совсем не так, как он хотел бы произнести эти слова в первый раз.

Она замерла. Что-то похожее на панику промелькнуло на ее лице, руки, теребящие покрывало, побелели.

Тяжелое молчание повисло между ними и в конце концов само по себе стало красноречивым ответом.

У Себастьяна внутри что-то оборвалось, что-то жизненно важное, и на мгновение ему показалось, что он умирает. От боли в груди у него перехватило дыхание. Прекрасный способ убедиться, что у него и в самом деле есть сердце.

Монтгомери поднялся с кровати и подобрал свой халат, который все еще лежал на полу, куда он уронил его прошлой ночью. Повернувшись спиной к Аннабель, он натянул халат и тщательно завязал пояс.

– Себастьян…

Ее голос был едва слышен. Он обернулся.

Ее глаза казались огромными на бледном лице.

– Однажды меня уже использовали и выбросили, как надоевшую игрушку, – сказала она, – я до сих пор иногда ощущаю себя… ненужной вещью. Я не в силах пройти через это еще раз.

Себастьян схватил ее запястья.

– Даю тебе слово! Я оформлю письменное обязательство, что ты ни в чем не будешь нуждаться. Я буду заботиться о тебе как о своей жене.

Аннабель слегка вздрогнула.

– Я верю тебе. Но, боюсь, мне это не подходит.

Какая безумная несправедливость – из-за давней обиды, которую причинил ей вовсе не он, она не получит его, а он не получит ту, которую желал больше всего на свете!