Женщина посмотрела на неё своими густо подведёнными черной подводкой глазами и сочувственно вздохнула.

– Все вопросы к врачу, и отцу своему скажи, чтобы домой шёл, тут сами справятся, ему позвонят, а то будет тут пугать всех своим видом.

Надя сглотнула, посмотрела на отчима, который по цвету слился с зелено-синей стеной. Она даже внимания не обратила, как его назвали: «отцом». И Наде было до безумия страшно от всего происходящего. Она вздрагивала каждый раз, когда хлопала эта жуткая белая дверь.

– Я позвонил, Гере, он отвезёт тебя к нам, – сообщил Алексей устало.

Он сидел на скамье, прижав руки к лицу, словно ему плохо.

– Нет, я тут подожду, – отозвалась Надя, присаживаясь рядом.

В этот момент не дружелюбная женщина принесла ему какую-то одежду.

– Надень вот, папаша, а то у нас поступают женщины, только увидят всё это на тебе и от страха в приёмнике родят.

Она как-то шикнула и отвернулась, с гордым видом пошла к своему столу.

– Поезжай, Надь, я сообщу тебе, как только станет что-либо известно.

Надя всхлипнула, вытирая слезы с щек.

Домофонный звонок резанул по натянутым нервам как болезненный пинок. Гера вбежал в коридор под строгий взгляд регистрационной медсестры. Надя и не думала, но он подошёл и обнял её, так крепко, словно закрывал от всех невзгод.

– Пойдём, – шепнул он ей, – тут ты ничем не поможешь.

– А там… а дома?

– Дома ты сможешь немного отдохнуть.

– Разве смогу?

Гера не ответил, а Надя вдруг ощутила, что из неё все силы выкачали, она пошла за ним, как за путеводной нитью. В машине расплакалась, потому что осознание, холодное и липкое накатило с такой силой, что удержать потоки слез не получалось.

Мама могла умереть.

И смерть словно ощущалась в беспрерывном потоке дождя с темного неба.

– Свинка, – тихо позвал Гера, когда закрыл двери в машине.