Гера полуобернулся к ней и улыбнулся.

– Не хотел тебя будить, но отец звонил около часа назад и Нику перевели в обычную палату.

Надя обняла Геру со спины. Прижалась щекой к его спине. Новость воодушевляла и словно дарила тепло, особенно из уст любимого человека.

– Спасибо.

– За что, свинка? – искренне удивился он, разворачиваясь и прижимая её к столешнице.

– За то, что остался… со мной.

Гера засмеялся.

Положил руки на её щеки и прижался к ней.

– Я же люблю тебя, – ответил он, как само собой разумеющееся.

И поцеловал, нежно и страстно, забирая тревоги. Надя обвила его шею, чувствуя, как слабнут ноги.

– Свинка, лучше сейчас остановиться, потому что последние дни, я едва сдерживаюсь, и мне совсем немного нужно чтобы…

Его голос был низким и хриплым, от него вибрировало душе, пробивая брешь в сердце. Но если сейчас не время, то когда?

Надя сама обняла Геру за шею, прижалась к нему и поцеловала, так чтобы он понял: она не собиралась отступать и ждать. Не теперь и никогда больше.

Надя любила Геру всем своим сердцем и готова была его отдать, как и своё тело.

С мамой Надя могла увидеться только через два дня. Она, если быть, честной очень боялась увидеть её изможденной, худой и совсем не жизнеспособной, но, к счастью, всё было не так. Мама встретила её радостной улыбкой и даже попыталась подняться, но дежуривший рядом отчим не позволил делать ей резких движений. Она бухнулась назад на подушки и поманила её к себе.

Алексей вообще ни разу домой не ходил с того дня, как привез её в больницу.

И, похожи, отношения у них с мамой стали совершенно другими, судя по тому, как она держала его за руку, не отпуская.

Кажется, они боялись остаться друг без друга.