Солнце еще не встало, но я уже могу различить деревья и лужайки, которые зеленым ковром окаймляют шоссе, и понимаю, что мы выехали за пределы города. Меня не покидает отвратительное ощущение, что время как будто движется назад, стирая по пути все.

Достав телефон, я нахожу расписание рейсов, захожу на сайт и просматриваю расписание в поисках подходящего рейса. Мое решение уехать выглядит слишком внезапным в чересчур резком свете экрана телефона, прорезающем темноту и отражающемся в моем окне.

Я задерживаю руку над графой «город прибытия» и почти смеюсь над своей воображаемой дилеммой – ведь я знаю, что уже решила, куда мне надо лететь.

Ближайший рейс вылетает примерно через час, и я даже слегка удивляюсь, как легко у меня получается все быстренько оформить и в мгновение ока забронировать билет.

Закончив, я выключаю и убираю телефон и смотрю в окно на убегающий город, который начинает просыпаться.

Из того, что от Анселя пока нет никаких сообщений и звонков, я делаю вывод, что он еще спит. Закрыв глаза, я вижу его, как он спит на покрывале в расстегнутых джинсах. Я помню, как выглядит его кожа в мутном свете уличных фонарей, при котором я собиралась: темные тени подчеркивают черты лица, как будто их обрисовали углем. Я гоню от себя мысль о том, как он проснется и обнаружит, что меня нет.

Такси останавливается, я смотрю на цену на таксометре. Мои пальцы трясутся, когда я достаю кошелек и начинаю отсчитывать деньги: эти нарядные, цветные бумажки все еще выглядят для меня такими чужими, что я инстинктивно прикрываю их ладонью, отдавая таксисту.

В самолете нет ни телефонов, ни почты. Я не оплачиваю Интернет, поэтому ничто не отвлекает меня от бесконечных мыслей об одном и том же. В голове крутится одна и та же драматическая и сводящая с ума картинка: выражение лица Перри, которое превращается из любезного в изучающее, а потом в ненавидящее и пышущее злобой. Ее голос эхом отдается у меня в ушах: она спрашивает, как мне нравится ЕЕ кровать, ЕЕ жених. Я снова как будто слышу торопливые шаги Анселя у себя за спиной, наши резкие слова, и в висках у меня снова начинает бешено стучать кровь.

Не считая нескольких часов сна, которые я все-таки умудряюсь урвать, этот саундтрек сопровождает весь мой полет, и, хотя это кажется невозможным, я чувствую себя еще хуже, когда мы наконец приземляемся.

Словно в тумане, я прохожу паспортный контроль и иду на багажную стойку, где крутится в ожидании меня на ленте моя одинокая огромная сумка. Она уже не выглядит новой, в некоторых местах покорябана, как будто ее кидали и валяли по земле, и это куда больше соответствует моему внутреннему состоянию.