Я сглатываю, уставившись в потолок, боясь произнести это вслух.

— В основном... дежавю.

— А?

Слоан делает паузу.

— О. Класс, тебе бы стоило позвонить ему и сказать об этом прямо сейчас. Я уверена, что он понятия не имеет, потому что мужчины невежественны, но тебе не нужно снова переживать свое прошлое. Это жестоко. Позвони ему прямо сейчас и скажи об этом.

— Серьезно?

— Ага. Я вешаю трубку. Перезвони мне после разговора с ним, особенно, если он будет эпически пресмыкаться.

Слоан отключается, оставляя меня наедине с моей совестью.

Кейдж никогда не говорил, что я не должна звонить ему, когда он в отъезде, но я не хочу быть такой девушкой. Приставучей, неуверенной в себе, испытывающей потребность в нем девушкой.

У меня не так уж много потребностей, но у меня есть гордость.

Правда, по-видимому, у меня ее нет, потому что после того, как я повесила трубку, поговорив со Слоан, требуется всего десять секунд внутренних пререканий с самой собой, прежде чем набираю его номер.

Телефон звонит. Снова звонит. На третьем гудке я резко выпрямляюсь в постели, мое сердце колотится.

Потому что я слышу звон на линии, а также эхо звонка его телефона, доносящееся откуда-то из моего дома.

Я даже не успеваю встать на ноги, как Кейдж врывается в дверь моей спальни и хватает меня.

Мы падаем на кровать, безумно целуясь.

Кейдж так же неистовствует, как и я, пожирая мой рот и сжимая меня повсюду, его руки грубые и жадные. Я дергаю его за волосы и обвиваю ногами его талию. Кейдж наваливается на меня всем своим весом, прижимая к матрасу, и стонет мне в рот.

Я горю огнем. Эйфория. Опьяненная облегчением, похотью и чистым удовольствием от Кейджа, его огромного, твердого тела и теплого, пряного запаха. Его вкуса. Тихих звуков, которые Кейдж издает. Его ненасытная потребность во мне, как явно то, что он не может насытиться мной.

На мне ночная рубашка. Кейдж срывает ее.