Мои кружевные трусики разорваны надвое и отброшены.

Кейдж подтаскивает меня к краю кровати, падает на колени, раздвигает мои ноги и поедает меня, словно изголодавшийся зверь, издает отчаянные низкие горловые звуки.

Вздохнув с облегчением, я погружаю руки в густые волосы Кейджа и прижимаюсь бедрами к его лицу.

Кейдж хлопает меня по бедру. Я издаю стон в знак одобрения. Он щиплет разгоряченную плоть, затем снова шлепает по ней, сильнее. Покачивание моих бедер становится бешеным. Выгнув спину, я выкрикиваю его имя.

Кейдж резко переворачивает меня на живот, кладет руку на середину моей спины и начинает шлепать меня по заднице.

Извергая неразборчивый поток русских слов, он шлепает меня, пока моя задница не начинает гореть, моя киска пульсирует, и я отчаянно прижимаюсь бедрами к кровати.

Когда я нахожусь на грани оргазма, Кейдж переворачивает меня на спину, подтягивает в сидячее положение, расстегивает молнию на джинсах, сжимает в кулаке свою эрекцию и берет меня за горло.

Он не произносит ни слова. Ему и не нужно.

Я обхватываю обеими руками его член и облизываю губы.

Когда его твердый член скользит мне в рот, Кейдж издает облегченный стон.

Это рваный, отчаянный звук, наполненный эмоциями, в которых сквозит боль. Он стоит, расставив ноги, на краю кровати и трахает мой рот, одной рукой вцепившись мне в волосы, а другой сжимая мою шею.

— Ya tebya lyublyu. Ty nuzhnah mne. Ty moy.(Я тебя люблю. Ты нужна мне. Ты моя.)

Его слова - резкий скрежет в тихой комнате. Я не знаю точно, что они значат, но смысл мне их ясен.

Мне не нужен переводчик, чтобы услышать, что говорит его сердце.

Затем Кейдж вырывается из моего рта и снова толкает меня обратно на матрас, срывая с себя рубашку и отбрасывая ее. Он сбрасывает ботинки, срывает джинсы и трусы и падает на меня, тяжело дыша.

— Я не могу сдерживаться.

— Я убью тебя, если ты попытаешься.

Кейдж прижимается своим ртом к моему и глубоко проникает в меня.