Такие моменты не могут не нравиться, когда оживлённые огненным дыханием мураши совершают перебежку от ушей к основанию шеи, даже волосяные луковицы пробудились, приятно щекоча. Я сразу устыдилась своей слабости и постаралась взять себя в руки. Нельзя постоянно попадаться на его издёвки. Я неопределённо пожала плечами и покраснела.

Тупой подарок. Только идиоту он придётся по душе.

— Всё, мы сейчас уезжаем, чтобы использовать это, — Шер обвёл правой рукой содержимое коробки, — по назначению.

— Ты что говоришь, хам! — возопила я.

— Ой, да ты не обращай внимания, — принялся защищать друга Илья, — он у нас слегка ущербный. Этот грубиян постоянно путает хамство с остроумием.

— Я заметила.

Шер одарил разговорчивого друга экранизацией своего внушительного кулака, затем схватил коробку в одну руку, меня в другую и, попрощавшись, принялся прорываться сквозь толпу.

— Ты давай не теряйся, заруливай к нам чаще! — обращались ко мне его друзья. — Мы тут каждый день на базе, так что ждём! Красотка, бросай на хрен этого кобеля и будь моей девушкой!

Шеру тоже досталась порция нравоучений и наставлений:

— Смотри, не обижай малышку! И как же она на тебя, неполноценного, запала? Ты её приворожил что ли?

В итоге мы все же прорвались к выходу, но около сторожа нас догнал один из малышей из группы Шера. Он остановился около моего благоверного, набрал в грудь воздуха, собрался с духом и произнёс:

— Вы — мой герой! Я хочу Вам подражать!

Боже, что за идеалы у ребёнка. Бедняга.

Артёмка сразу возгордился. Он любил ставить себя выше других, отмороженный у него мозг. Я думала, он сейчас этому шкету автограф свой даст с персональной фотографией. Но он удивил не только меня, но и своего малолетнего обожателя, суровым тоном и рвущимся наружу хохотом, который старался удержать из последних сил, разрешив:

— Ну, подрожи, подрожи!

Малыш надулся, но обиду решил не выказывать, просто скуксился, молча развернулся и ушёл. Я не удержалась и высказала свою точку зрения:

— Ты придурок.

— А ты не боишься разговаривать со мной! Чудеса да и только!

— Я и раньше не боялась, — возразила я.

— Боялась. До дрожи в коленках боялась сказать мне лишнее слово, потому что опасалась моей реакции.