— Всё конкретнее, — выдохнул он мне в лицо, продолжая буравить глазами.

Я стоически не шевелилась, поджала губы, зажмурилась и очень старалась вспомнить.

— Я… — немного разлепив глаза, я попыталась подсмотреть, правильные ли слова я говорю.

Шер удовлетворённо кивнул:

— Ты делаешь успехи, крошка! Это я тоже говорил. Я тут подумал, ты ведь можешь меня цитировать!

— Ага, клёвая идея, — захлопала я ресничками, и даже вклинила между нашими лицами поднятый вверх большой палец.

— Фу, что ты мне руки свои под нос суёшь? — наконец-то, брезгливо отодвинулся от меня Охренчик. — А вдруг они у тебя немытые?

У меня немытые?!

— Это ты немытый и потный, а я слежу за гигиеной!

— Очень надеюсь, что следишь!

— Очень надеюсь, что ты тоже начнёшь это делать в ближайшем будущем! — ух, я сегодня такая гадливая, прямо дух захватывает — говорю одни мерзости и даже удовольствие получаю.

— Всегда знал, что тихий омут он на то и тихий, что в него блевать ходят и потому водится в нём всякая хрень, но ты убеждаешь меня в этом с каждым разом всё больше и больше, детка.

— Кажется, ты плохо влияешь на меня… — пробурчала я себе под нос, но он услышал.

— Влияю? Мась, я тебя программирую, вытаскивая наружу то, что ты, прикидываясь белой и пушистой овечкой, пытаешься скрыть.

— Но я ничего не скрываю. Только наш секрет. Но это же общее дело, — возразила я.

— Ты хорошая девочка. Я не верю в таких. В любом самом добром и порядочном человеке кроется его извращенская мерзкая сущность.

— Ты книжек дурных обчитался.

— Ты, видимо, тоже. Психологических. И теперь нацепила на себя маску сестры милосердия, думая, что никто не догадается и все будут тебя любить.

Откровенно неприятно было слышать его грубые слова. За что он меня ненавидит? Почему так резко отзывается и что я ему сделала плохого?

Мне было неведомо, что является причиной его негативного ко мне отношения. Я видела лишь то, что Шерхан был зол, как бык, увидевший красную тряпку, ему кольцо в нос вставить — полная копия. Думала, он меня физически ненавидит — один миг — и задушил, но держит себя в руках, а я, безмозглая чокнутая курица, упорно продолжаю делать вид, что этого не замечаю. Сидя рядом с ним в машине, я мнила, что он считает меня самой большой в его жизни проблемой, порушившей всё вокруг, как разрушительный ураган. Сама сравнить себя с ураганом никогда не догадалась бы, а вот Охренчик, сжимая руль обеими руками до побеления пальцев, судя по его шибко нахмуренному лобешнику, тщательно мысленно перебирает для меня подходящие сравнения и очень старается не наорать.