— Дочь! Держись, я уже иду! Не давайся маньяку! Вспомни уроки самообороны!

С этим криком папа ворвался в комнату, распахнув со всей дури дверь и потрясая во все стороны сковородой, на которой сиротливо возлежал блин, поджаренный, с одной стороны. За его широкой спиной с высунутым от предвкушения бурных событий языком маячил Сенька, маньяча видеокамерой.

Не знаю, каким образом мне удалось мобилизовать все свои силы, ибо Шер застыл истуканом, заслышав звуки приближения моих родственников — пользы от моего муженька было «ноль», но перед самим Пришествием моего папы, за секунду до его чудесного появления на пороге, я с силой запихнула (точнее запинула) Артёма под кровать Сони, а сама плюхнулась на пол, накрывшись своим неизменным одеялом, с которым не рассталась бы даже под угрозой смерти.

Иногда люди спят на полу. Это нормально. Даже полезно для спины, осанка появляется, да и классная профилактика сколиоза. Именно это я и собиралась им объяснить, когда бы они меня обнаружили под одеялом.

Мой папуля в своей типичной для дома одежде: сидящих на бёдрах аккуратных белых спортивных брюках, натянутой на торс в тон им белой футболке, мягких пушистых тапочках, в которых он утопал (единственная вещь его домашнего гардероба, которая выбивалась из рамок его элегантного образа) и в опрятно повязанном криво-косо сшитом фартуке с изображением Капитошки (эксклюзивная вещица, это я его сшила в восьмом классе); оборвав дикий крик, замолк и зафиксировался в весьма эпичной позе, что я углядела из-под опущенных век: в правой руке он держал сковороду, а левой рукой замахивался на невидимого обидчика дочери лопаткой для переворачивания блинчиков, на голове торчал возмущённый «ёжик», а в глазах плескалось безумие, постепенно переходящее в недоумение и даже расстройство, что снова обломали и маньяков не предоставили.

— Дочь, ты уже труп… или просто спишь? — полушёпотом поинтересовался он с надеждой в голосе (бог ты мой, на что он надеется, хотела бы я знать!)

— Похожа на трупешник, — авторитетно заявил «добрый» братишка. — Ментов вызываем?

Я заворочалась, изображая, что верен второй вариант. Папа умилился, расслабился и опустился подтыкать моё одеяло:

— Эх, солнышко, какая же ты неуклюжая… Неваляшка… С кровати навернулась…

Под Сониной кроватью раздалось невразумительное шуршание, будто мышь чихала, так что пришлось срочно «просыпаться» и орать:

— Доброе утро, папа!

Папа шокировался и на секунду оглох:

— У-утречка, д-доченька.

— О! Ты решил меня разбудить и позвать к завтраку? — деланно покосилась я на кулинарный инвентарь в его руках. Блина в сковороде уже не было. Папа проследил за моим взглядом и тоже заметил, что чего-то не хватает. Удивлённо проморгался, снова воззрился на сковородку. Я же, будучи более осведомлённой, прислушалась и оказалась права — из-под сестрёнкиной кровати доносилось подозрительное тихое, но старательное чавканье.