— Всё, хватит паясничать. Я слышала много нехорошего о порте. А сейчас слышу подозрительные звуки: какое-то бултыхание…

— Бултыхание в порту — очень подозрительно, — продолжал насмехаться он.

Препирания не дали ровно никакого эффекта, разве что Артём стал нервознее, но упорно продолжал тянуть меня в сторону странных звуков. Его будто магнитом влекло к опасностям. Например, ко мне. Свадьба — всегда опасность для молодого человека. Но тут нам обоим не повезло.

Мы прошли ещё метров десять, и тут он предложил завязать мне глаза. Мало того, что я опасалась идти туда с открытыми глазами, так он удумал удвоить мои страхи. Ещё бы мешок мне на голову надел, чего мелочиться. А потом на плечо, и вперёд вершить женоубийство.

Я решительно была против.

— Ну, Лен, ну, пожалуйста, — сложил он руки в молитвенном жесте, губки бантиком, бровки домиком, в глазах пляшут шаловливые бесенята. Я опешила от представшей картины. — Давай завяжем твои глазки.

«Кто этот человек?» хотелось кричать мне. Но мне он очень нравился.

— Артём, ты странный. Место странное, — всё же решилась я быть честной. — Ты ведёшь себя… необычно…

— Я странный и веду себя необычно? — переспросил он холодно.

Его взгляд потух, меж бровей залегла морщина. Более привычный Артём, но мне хотелось рядом того, который исчез в одно мгновение моими неосторожными фразами.

— Нет, прости, — я стала заламывать руки, он развернулся и пошёл прочь. — Подожди, Артём.

— Мне кажется, ты всё сказала.

В его голосе была тонна недовольства и обиды. Он стремительно уходил в сторону, куда тянул до этого меня — к набережной. Слабо горящие фонари худо-бедно освещали дорогу. Своего он добился — я спешно брела следом за ним, пытаясь догнать. Оставаться одной было страшно. Отпускать его туда, где возможно была опасность — страшнее вдвойне. Я шла следом и продолжала разговор с его спиной, но ответом мне было насупленное молчание. Любому терпению приходит конец, и моему бы пришёл, но раньше я споткнулась и улетела вперёд, успев выставить ладони, которые тут же разодрала в кровь. Теперь и мне стало обидно. В носу защипало, на глаза навернулись непрошенные слёзы.

Услышав грохот, Артём всё же внял моим мольбам, и как тигр одним прыжком оказался рядом.

— Прости, моя маленькая, моя хорошая, — он взял мои ладони в руки и стал выдувать налипшую пыль.

От его заботы я стала сильнее хотеть плакать. Как это зависело, я не знала, но мои слёзы вызывали в нём желание меня от них избавить, а его желание меня от них избавить вызывало всё больше слёз. Глупые человеческие инстинкты, которые я не могла контролировать. И он не мог. Шёл бы себе дальше.