— Зачем ты притворялся?

— Не хотел, чтобы ты уходила, — был честен он со мной. — Я слишком долго ждал твоего возвращения, чтобы отпускать.

— Я же просила держаться от меня подальше.

Нелогичность моих слов и действий не осталась незамеченной:

— И сама же пришла, — он комкал одеяло, сжимая кулаки.

— Артём, — я так и стояла у входа, то ли боясь подойти близко, то ли на низком старте, — я ведь до сих пор не готова тебя простить.

— Но ты всё равно прости.

— Легко сказать, — позволила я себе усталую улыбку, — ты меня обманул.

— А ты обманываешь всех тем, что встречаешься с Филом. И я тоже обманулся. Я реально в это поверил, понимаешь, — он повысил голос, негодуя. Он был прав. Я ничем не лучше. — Я только из-за этого согласился развестись.

— Мы бы всё равно развелись, Артём.

— Нет. И теперь я тебя не отпущу.

Его тон был решительным, чтобы спорить. А я очень хотела, чтобы он сказал что-то такое. От чего ум зайдёт за разум. И он, читая мои мысли, говорил.

И я этого боялась в то же время, поэтому схватилась за ручку двери, уверяя себя, что главное, решительно её открыть, шагнуть и потом можно убегать.

— Пока, — сказала я, помня о вежливости, но шагнуть в проход не привелось.

С криком «не уходи!» Шер потянулся ко мне, скинул руками ногу с подвязки пытаясь и попытался спрыгнуть с кровати. Я успела перехватить его до прыжка и крепко обняла:

— Ты совсем того? Головка бо-бо? — причитала я сквозь слёзы. Пробив однажды слёзный проток, они текли не останавливаясь. — Или тебе последнюю извилину удалили, чтобы не чувствовал боли, когда ногу лечили? Совсем из ума выжил? От сумасшедших гусей сумасшедшие шкварки.

Он мелко затрясся. Я думала, что от боли, оказалось — от смеха:

— Ты что, на самом деле еврей? — хохотал он, признав народную мудрость народа Авраама. — Лена, разве я гусь?

— Ещё какой, — бурчала я, и не хотела отпускать его тёплое, сильное тело из рук.

Мне часто приходилось обнимать Фила под атакой вспышек, но его суховатое подтянутое тело представляло для меня такой же интерес, как тело Стаса или Егора. Если сравнить по комплекции, то оно было смутно схоже с первым. И заключая в объятия, мне казалось, я обнимаю братика.