С Шером всё было по-другому. Он будто полководцем призывал толпы мурашей маршировать под своё горячее дыхание, и они стройно носились по загривку, щекоча кожу. Его запах забивался в нос, замутняя сознание. Широкие ладони медленно и аккуратно гуляли по спине, легонько похлопывали, успокаивая. Мои глаза сами собой закрывались от сладкой истомы. Приходило осознание, что всё хорошо. Он меня ждал.

Но ждал ли на самом деле?

Я неожиданно поняла, что моё недоверие никуда не испарилось. Я высвободилась из родных объятий, пояснив, что всё ещё не могу ему доверять. Он понурил голову, но рук моих не выпускал.

— Ты обязательно станешь доверять мне снова, — уверял он, сжав на долю секунды мои холодные ладони.

— Доверие не дело пяти минут, его так просто не заработать.

Говоря о доверии, я не ждала от него поступков: прыгать со скалы или рисковать собой в любом ином ключе — это не то, чего я ожидала, но при этом не знала, как можно доказать что-то столь призрачное, как придать этому твёрдую форму, облечь словно пар в лёд.

— Ты увидишь, — как всегда самоуверенности в нём было через край. — Теперь я точно знаю, что ты меня любишь.

Я ошарашенно хлопала глазами:

— Я такого не говорила, — так как он прочёл мои мысли?

— Не зря же ты за мной в сети следишь и сердечки ставишь, — вытащил он козырь.

— Это была случайность!

Так и знала, не стоило доверять пройдохе Филу, наверняка вместо помощи, ещё и остальные фото отлайкал.

— Я знаю, — примирительно произнёс Артём. — Сегодня ночью ты рассказала много всего такого, — он прищурил глаза и ласкающе запустил ладони вверх под широкие рукава толстовки к локтям, а я судорожно пыталась вспомнить, что именно говорила, — разного, что не оставило во мне сомнений, — он пристально смотрел в мои глаза, у ледников снова пришла весна. — Я знаю, что конкретно облажался. Хотел получить всё без проблем и без работы над ошибками, был слеп и глух к твоим ожиданиям…

— Сейчас прозрел? — горько поинтересовалась я, впечатлённая, но не желавшая этого показать.

— Угу, — он кивнул и притянул меня к себе снова, обнимая через рукава мои предплечья, он прикоснулся губами к моему лбу. — Ты горячая, заболела? — в голосе плескалось волнение, и единственным желанием было растаять в его руках, раствориться в его заботе.

Нет, с такими мыслями, когда я не могу сохранить своё агрегатное состояние, как можно ждать, что Артём придаст обещанному доверию упорядоченность структуры? У нас тут правит балом сублимация.

Я нехотя высвободилась и проверила ладошками лицо, оно горело.

— Всё нормально, — сказала я противоречиво, чтобы унять его и себя. — У меня самолёт, надо возвращаться.