– Лежите, мисс О’Хара, – произнесла сестра профессионально бодрым голосом.

– Что я тут делаю? Что со мной?

Сестра дала ей газету. Господи! На первой странице – ее фотография, одна из студийных, где она такая бодренькая, улыбающаяся. А на фото рядом – женщина, которую несут на носилках двое санитаров, голова свесилась набок, торчат босые ноги… Боже, да это же она! Нили прочла заголовок: «Звезда принимает слишком большую дозу лекарств» – и тут же, помельче: «Случайность, утверждает глава студии». Прочитав, как Босс старался ее выгородить, она впервые за все это время улыбнулась. Ну ясно – он перепугался. Перепугался, что она отдаст концы. Не посмел признаться в том, что снял ее c картины. Она жадно впилась глазами в текст.

«Пять дней назад у нас c мисс О’Хара был разговор, – (боже ж мой, неужели прошло уже столько времени?) – и я предложил ей воздержаться от съемок в очередной картине, поскольку мисс О’Хара показалась мне очень уставшей. Она заверила меня, что на самом деле все обстоит иначе и что ей нужно лишь несколько дней отдыха. Очевидно, именно это и послужило причиной трагедии – она хотела как можно быстрее прийти в форму к началу работы над следующим фильмом. Если она выживет…»

Тут Босс закашлялся и вытер глаза платком. Слеза его, видите ли, прошибла! Да этот мерзавец может пустить слезу не хуже профессиональной актрисы. Перепугался, скорей всего, что она оставила какую-нибудь предсмертную записку. Она вернулась к заметке. «Если она выживет, она будет сниматься в главной роли в нашей лучшей картине. Слухи о том, что мы передали ее роль Дженни Лорд, совершенно необоснованны. Нили О’Хара незаменима. Мы просто намеревались несколько изменить сценарий, на случай если состояние здоровья мисс О’Хара лишит ее возможности сниматься. И тогда вместо нее могла бы сняться Дженни Лорд. Но все мы желаем только одного – скорейшего выздоровления Нили. Такие звезды, как Нили, вспыхивают на нашем небосклоне лишь однажды».

Нили была на седьмом небе. В газете были также всякие хвалебные слова в ее адрес от всех звезд: и c которыми она работала, и c которыми была едва знакома. И даже кинокритики что-то такое пели в ее честь. Она словно побывала на собственных похоронах – только при этом могла слышать все надгробные речи. Это ощущение ей понравилось. Боже ж мой, они, наверное, и вправду испугались, что она умрет. И Босса, поди, здорово проняло, раз он так распелся. Ну теперь-то ему придется оставить ее в картине.

– Мне было очень плохо? – спросила она у сестры.

– Плохо! Да мы до последнего момента думали, что вы не выкарабкаетесь. Вы сутки лежали под кислородом.