– Это не заставит себя ждать, – сказал Лайон. – Весь Нью-Йорк у твоих ног.

– Вот именно. А в руках – никого. Мне нужен мужик. И отныне я буду разборчивой. Я, конечно, не Венера, но и не уродина. И дело не только в том, чтобы трахаться, – мне нужен человек, которому я не безразлична, которого я могла бы уважать… любить.

– Поговорим об этом за устрицами, – предложил он.

Нили заказала две дюжины устриц. Лайону было не одолеть и полдюжины – он сидел и выслушивал ее жалобы. Он не мог не признать, что раздражение ее было обоснованным – кроме выступлений, никакой жизни у нее не было.

– Нили. – Он взял ее за руки. – Я тебя очень хорошо понимаю. Давай съездим в Голливуд, Фриско и Лондон – и все. Потом мы поселим тебя здесь и, может быть, подпишемся на фильм или на бродвейское шоу. Я кину клич, и, если все пойдет как надо, осенью уже начнем выступать. Бродвейский мюзикл, может быть, самый лучший вариант.

– А кто со мной поедет в Калифорнию и Лондон? – спросила она.

– Джордж, естественно.

– Тогда я не согласна, – решительно заявила она.

– Ну ладно, вы c Джорджем повздорили, но он очень хороший человек. Нили, своим успехом ты обязана ему.

– Никакого успеха не было бы, не будь у меня таланта, – упрямо сказала она.

– Естественно, но Джордж сумел разглядеть его, поверить в тебя.

– А ты не верил?

– Честно говоря – нет. Я сомневался.

– Ты думал, что у меня талант иссяк?

– Да нет, дело не в таланте. Я думал о каждодневном изнурительном труде – ведь для меня твое возвращение вызывало на ум диеты, стрессы, нервы. А вот Джордж настоял на том, что публика примет тебя такой, какая ты есть. И он был прав.

Нили выронила кусочек хлеба, который собиралась обмакнуть в масляный соус. Она отодвинула тарелку.

– Ты говоришь обо мне так, словно я уродина.

– Нили, перестань, ты же прекрасно меня понимаешь. Я считаю, что ты великолепна – великий талант и очаровательный человек.

– Но при этом жирная уродина?

– Нет же, но не совсем тростинка. Не такая, как ты была в фильмах.