Миссис Йорк даже не оскорбилась – с такой суровой простотой и спокойной гордостью ей дали отпор. Нисколько не смутившись, она повернулась к мисс Мур и заметила:

– А у нее, оказывается, есть характер! – Миссис Йорк посмотрела на Каролину и добавила: – Всегда говорите так честно, как сейчас, и у вас все получится!

– Я отклоняю столь оскорбительный совет, – промолвила мисс Хелстоун, по-прежнему глядя в лицо обидчице. – Мне противны советы, отравленные измышлениями. У меня есть право говорить так, как считаю нужным, и ничто не заставит меня подчиняться вашей воле. Раньше я никогда так не говорила, и впредь буду прибегать к столь суровому тону и резким словам лишь в ответ на незаслуженные оскорбления.

– Мама, вы нашли достойного противника! – провозгласила маленькая Джесси, которая нашла вышеописанную сцену весьма поучительной.

Роза слушала разговор с невозмутимым видом, но теперь не выдержала и вмешалась:

– Нет, мисс Хелстоун долго не продержится: она принимает все близко к сердцу, и через пару недель мама доконает ее. А вот Шерли Килдар – твердый орешек! Мама еще ни разу не смогла задеть ее за живое. У мисс Килдар под шелковым платьем такая броня, что словами не пробить.

Мисс Йорк часто жаловалась на строптивость своих детей. Странно, но при всей ее строгости, при «волевом настрое» у нее не было над ними никакой власти – один взгляд отца значил для них куда больше, чем ее нотации.

Мисс Мур, которая не любила быть на вторых ролях, и потому ей претило положение безмолвной свидетельницы в этой перепалке, собралась наконец с духом и начала долгую речь, объясняя, что обе стороны не правы и им обеим должно быть стыдно, ведь в подобных случаях следует не упрекать друг друга, а обратиться к высшему авторитету. К счастью для слушательниц мисс Мур, не прошло и десяти минут, как ее прервали: вошла Сара с чайным подносом, и внимание хозяйки переключилось на нее. Мисс Мур отчитала служанку за позолоченный гребень в прическе и красные бусы на шее, а потом принялась разливать чай. После чаепития к этому разговору больше не возвращались: Роза вернула Гортензии хорошее настроение, принеся гитару и попросив что-нибудь спеть, а затем стала с интересом расспрашивать об игре на гитаре и о музыке в целом.

Джесси обратила свой взор на Каролину. Сидя на скамеечке у ее ног, она заговорила сначала о религии, а потом о политике. Дома Джесси впитывала каждое слово отца, а потом легко и остроумно пересказывала его мнение, хотя и не всегда понимала точно, и таким образом отражала взгляды мистера Йорка и его отношение к людям, как дружелюбное, так и неприязненное. Она укорила Каролину за то, что та принадлежит к англиканской церкви, и попрекнула дядей-священником. Джесси не преминула сообщить, что мисс Хелстоун живет за счет общества и на доходы от церковной десятины, в то время как ей следовало бы честно зарабатывать себе на жизнь, а не пребывать в лености и питаться «хлебом безделья». Затем девочка перешла к обзору тогдашнего кабинета министров и каждому воздала по заслугам. Она привычно упомянула лорда Каслри и мистера Персиваля, отозвавшись об обоих так, что подобная характеристика вполне подошла бы Молоху или Велиалу. Назвав войну массовой бойней, Джесси объявила лорда Веллингтона наемным мясником.