– А если бы мы не смогли верить друг другу?

– Какими несчастными мы бы тогда стали! Ах, мама, пока я тебя не узнала, мне казалось, будто ты недобрая, что я не смогу относится к тебе с почтением. Я тебя побаивалась, и этот страх подавлял мое желание увидеть тебя. А теперь мое сердце ликует, ведь я считаю тебя идеальной, ну, почти идеальной: доброй, умной, милой. Единственный твой недостаток в том, что ты старомодна, но я это исправлю. Мамочка, отложи рукоделие и почитай мне! Мне нравится твой южный выговор: он чистый и мягкий! Ты не картавишь и не говоришь в нос, как большинство наших северян. Дядя и мистер Холл считают, что ты превосходно читаешь. Мистер Холл заметил, что никогда не слышал, чтобы женщина читала так красиво и выразительно.

– Хотела бы я вернуть ему комплимент, но, откровенно говоря, когда впервые услышала, как твой замечательный друг мистер Холл читает или произносит проповеди, я не поняла ни слова из-за его резкого северного акцента.

– А меня ты понимаешь, мама? Неужели я говорю так же грубо?

– Нет, но мне бы отчасти хотелось, чтобы твоя речь была грубой, а сама ты выглядела неуклюжей и невоспитанной. Твой отец, Каролина, изъяснялся очень хорошо в отличие от твоего почтенного дядюшки – правильно, изящно, гладко. От него ты и унаследовала дар слова.

– Бедный папа! Обладая столькими достоинствами, почему же он был таким недобрым?

– К счастью для тебя, милая, ты никогда не поймешь, каким он был, а я никогда не смогу объяснить, почему он был таким. Это непостижимая тайна. Ключ от нее в руках Создателя, и пусть там и останется.

– Мама, а ты все шьешь и шьешь! Отложи шитье, я его терпеть не могу! Оно громоздится у тебя на коленях, а я хочу положить на них голову; шитье привлекает твой взор, а я хочу, чтобы ты обратила его к книге. Вот тебе твой любимый Купер.

Эти настойчивые просьбы радовали мать, и если она не сразу на них откликалась, то лишь затем, чтобы услышать их еще раз и насладиться полушутливой, полусерьезной ласковой требовательностью своей дочери. А потом, когда она наконец уступала, Каролина лукаво говорила:

– Ох, мама, ты меня избалуешь! Я всегда думала: как, наверное, хорошо, когда тебя холят и лелеют, – и мне это очень нравится!

И миссис Прайер это тоже было по вкусу.

Глава 26. Старые тетради

Глава 26. Старые тетради

Когда Шерли и ее родственники вернулись домой в Филдхед, Каролина почти поправилась. Мисс Килдар, которая узнала о выздоровлении подруги из писем, не могла ждать дольше и поспешила к ней сразу после приезда.

Мелкий, но частый дождик поливал последние осенние цветы и красновато-коричневую листву кустарника, когда садовая калитка со скрипом распахнулась настежь и мимо окна промелькнула знакомая фигура Шерли. Мисс Килдар вошла с присущей ей сдержанностью. В минуты тяжелого горя или большой радости Шерли никогда не становилась болтливой, сильные чувства редко развязывали ей язык, и она осмеливалась выказывать их лишь взглядом, да и то украдкой. Даже сейчас она просто обняла Каролину, поцеловала и заметила: