– Милая, я подумала, что могу еще долго надевать черное шелковое платье по воскресеньям. Я хочу купить кое-что для тебя.

– Ну что ты, мама, дядя дает мне достаточно денег на все, что нужно. Ты ведь знаешь, какой он щедрый! А я так хочу увидеть тебя в черном атласном платье! Купи поскорее материю, и пусть его шьет моя портниха. И фасон я сама выберу, а то ты вечно одеваешься как бабушка! Будто хочешь убедить всех, что ты старая и некрасивая. Вовсе нет! Наоборот, когда нарядишься и развеселишься, ты чудо как хороша! У тебя приятная улыбка, белые зубы и волосы до сих пор сохранили чудесный светлый оттенок! Говоришь ты совсем как юная девушка – голос у тебя чистый и звонкий, а поешь лучше молодых. Зачем же ты до сих пор надеваешь такие платья и шляпки, каких уже никто не носит?

– Тебя это огорчает, Каролина?

– Очень, а иногда даже злит. Люди говорят, что ты скупа, но ведь это неправда: я-то знаю, как щедро ты помогаешь бедным и церкви. Только ты делаешь это так тихо и скромно, что об этом почти никто не знает. Ничего, я сама стану твоей горничной, вот только немного окрепну и займусь тобой, мама, а ты будешь слушаться и делать все, что я велю!

И Каролина, сидя рядом с матерью, поправляла ей муслиновую косынку и причесывала волосы.

– Мамочка, родная! – говорила она, словно одна мысль об их родстве доставляла ей огромную радость. – Ты – моя, а я принадлежу только тебе! Теперь я богата, у меня есть кого любить, и я могу любить, ничего не опасаясь. Мамочка, кто подарил тебе эту маленькую брошку? Позволь мне взглянуть на нее поближе.

Миссис Прайер, которая обычно избегала прикосновений чужих рук, охотно разрешила дочери отстегнуть брошь.

– Это папа подарил?

– Нет, это подарок моей единственной сестры. Ах если бы твоя тетя была жива и могла сейчас видеть свою племянницу!

– Неужели у тебя не осталось ничего папиного, ни одной безделушки, никакого подарка?

– Одна вещь у меня осталась.

– Она тебе дорога?

– Да.

– Ценная и красивая?

– Для меня она бесценная и горячо любимая.

– Покажи мне ее, мамочка! Она здесь или в Филдхеде?

– Она сейчас говорит со мной, прижимается ко мне, и руки ее обнимают меня.

– Ах, мама, ты имеешь в виду свою надоедливую дочь? Она никогда не оставит тебя одну, тотчас бежит следом, стоит тебе уйти к себе в комнату, и ходит за тобой вверх и вниз по лестнице точно собачка!

– И при взгляде на которую я до сих пор испытываю странный трепет. Я еще чего-то боюсь, когда вижу твое прекрасное лицо.

– Не надо, мама, не говори так! Жаль, что папа не был добрым человеком. Как бы мне хотелось, чтобы он был хорошим! Порочность отравляет и портит все самое лучшее. Она убивает любовь. Если бы мы считали друг друга плохими, то не смогли бы любить, правда?