Мадам, – продолжила Шерли, обращаясь к миссис Прайер, – неужели вы думали, что я ни о чем не догадывалась, видя вас и вашу дочь каждый день? Я заметила и ваше поразительное сходство во многих отношениях, и как вы волнуетесь в присутствии Каролины, а еще сильнее – когда ее нет рядом. Я сделала выводы, и они оказались весьма точными. Теперь я буду считать себя проницательной.

– И ты мне ничего не сообщила! – упрекнула подругу Каролина.

– У меня не было на это права. Это не мое дело, и я не хотела вмешиваться.

– Ты разгадала такую большую тайну и даже намеком никому не обмолвилась?

– Неужели это так трудно?

– Не похоже на тебя.

– С чего ты взяла?

– Ты ведь не скрытная, а очень общительная!

– Может, я и откровенная, однако знаю, когда надо остановиться. Выставляя напоказ свои сокровища, я прячу ото всех одну-две драгоценности – чудесный бесценный камень с резьбой, амулет, на таинственный блеск которого я даже себе позволяю взглянуть лишь изредка. А теперь – до свидания.

Так Каролина вдруг увидела Шерли совсем с другой стороны, познала совершенно новую сторону характера подруги. И вскоре эта новая сторона характера Шерли раскрылась перед ней полностью.

Едва Каролина достаточно окрепла, чтобы сменить обстановку и выходить в общество, хотя бы и небольшое, как мисс Килдар взяла в привычку каждый день приглашать ее к себе в Филдхед. Трудно сказать, наскучили ли ей благородные родственники: сама она об этом ничего не говорила, – однако с такой настойчивостью приглашала и удерживала подругу, что стало ясно: мисс Хелстоун совсем не лишняя в столь почтенной компании.

Симпсоны были людьми набожными. Конечно, они приняли племянницу священника весьма учтиво. Мистер Симпсон оказался человеком безупречной репутации, с беспокойным характером, благочестивыми принципами и светскими взглядами, супруга его – женщиной доброй, терпеливой и благовоспитанной. Правда, в основе ее воспитания лежала довольно узкая система взглядов: несколько предрассудков – жалкая горстка горьких трав, – несколько склонностей, таких унылых, что в них не осталось ни естественного аромата, ни вкуса. К этой постной пище не полагалось никаких приправ, разве что с полдюжины превосходных ханжеских принципов, зачерствелых корок, совершенно непригодных для еды. Впрочем, миссис Симпсон была слишком покорна и неприхотлива, чтобы жаловаться на скудную пищу или просить добавки.

Дочери у этой пары представляли собой образец для подражания: высокие, с римскими носами, безукоризненно воспитанные. Все, за что бы они ни брались, получалось у них хорошо. Ум их развился благодаря истории и самым серьезным книгам, мнения и взгляды они высказывали безупречные. Вряд ли можно было найти кого-либо, кто вел бы более упорядоченную жизнь или обладал более приличными склонностями, привычками и манерами. Они знали наизусть некий школьный кодекс для юных девушек, который определял их речь, поведение и все прочее, ни на шаг не отступали от его нелепых догматичных предписаний и втайне ужасались, когда этот кодекс нарушал кто-нибудь другой. Они не выносили того, что прочие называют оригинальностью. Они сразу обнаруживали признаки сего зла, и где бы ни встречали его следы – во взгляде, в словах или делах, в свежем, энергичном слоге новой книги или в интересном, чистом выразительном языке разговора, – тотчас вздрагивали и съеживались. Опасность нависала над их головами, смертельная угроза подстерегала их на каждом шагу! Что это еще за странность? Если вещь непонятна, значит, плоха. Надо ее немедленно разоблачить и заковать в цепи.