Да, мой читатель, настала пора подвести итог. Я вкратце поведаю о судьбе некоторых персонажей, появившихся на страницах этой книги, а затем мы пожмем друг другу руки и до поры расстанемся.

Начнем же с куратов: всеми любимых, но, увы, давно нами забытых. Кто самый отважный – шагайте вперед! Вижу, первым отзывается Мэлоун. Он сразу узнал себя в моем описании.

Нет-нет, Питер Огаст, о вас мы говорить не станем. Ни к чему. Нам не под силу поведать вашу трогательную историю так, чтобы в нее поверили. Разве вы не знаете, что у взыскательной публики есть свои требования, что правда, как она есть, не встретит сочувствия, а простые факты не найдут понимания? Истошный визг живой свиньи уже не столь популярен, как в былые дни. Вздумай я рассказать о постигших вас бедах, как публика забьется в истерике и потребует нюхательной соли и жженых перьев. «Быть не может!» – вскричат одни. «Что за вранье!» – провозгласят другие. «До чего вульгарно!» – торжественно объявят все. Заметьте: когда вы изрекаете истину, всякий раз ее принимают за ложь, желают отвергнуть, прогнать прочь, тогда как плод фантазии, чистейший вымысел, любую сказку принимают, лелеют, называют естественной и приличествующей: так лицемерному лживому подкидышу достаются все сладости, а честная сиротка сидит целую ночь взаперти в темном чулане. Так устроен наш мир, Питер, и раз уж судьбой вам уготована роль неуклюжего простачка – уступите место другим.

Дайте дорогу мистеру Свитингу.

Вот и он под руку со своей супругой – самой пышной и внушительной дамой Йоркшира, которая в девичестве звалась мисс Дора Сайкс. Женились они при счастливых обстоятельствах, когда мистер Свитинг получил новое назначение, а мистер Сайкс как раз наскреб средства на хорошее приданое дочери. Жили они долго и счастливо, в окружении друзей и почтительных прихожан.

Теперь вы, мистер Донн.

О, этот джентльмен устроился превосходно: гораздо лучше, чем мы с тобой, дорогой читатель, ожидали. Он тоже женился – на одной рассудительной кроткой милой особе, и это пошло ему на пользу. Мистер Донн стал примерным семьянином и замечательным куратом (от более высокого сана решительно отказывался до самых последних дней). Церковные чаши он полировал лучшими порошками, мебель и алтарь берег с рвением краснодеревщика и обивщика. Своими руками воздвиг и церквушку, и дом, и школу, которые оказались выше всяческих похвал. Каждый в чем-то хорош, и если бы в религии были важны не только верность устоям и искренность веры, но и чувство меры с любовью к архитектуре – то не сыскать на свете пастыря лучше мистера Донна.