Эдвард с интересом уставился на Юлю, и она почувствовала, как запылали кончики ушей. До того как следователь обвинял ее в несуществующих грехах, Юля только диву давалась ушату помоев, что вылил на нее Сергей, но понимала, что Эдвард не верит оговорам. Однако сейчас пошел разбор полетов, и рассказывать о том, что она лежала в объятьях другого мужчины оказалось стыдно. Даже при Роберте ей было бы проще об этом говорить.

— Продолжайте, — напомнил ей о своем присутствии следователь.

— Когда я взяла одежду со стула, из кармана брюк Сергея выпал маленький диск, — продолжила Юля. — Я подняла его, и в этот момент мой жених вернулся в комнату из ванной. Он обвинил меня в шпионаже и ударил по лицу так, что я отлетела к стене.

— Побои зафиксированы, — дополнил Кирилл Иванович.

Эдвард кивнул.

— Он кричал, что убьет меня, — Юля взяла с тумбочки стакан воды и сделала пару глотков. — Но он запутался в в брюках, я поднялась с пола, ударила его бутылкой по голове и сбежала, случайно прихватив диск…

«Как говорится, или он украл, или у него украли, а все же была там какая-то неприятная история», — Юля к концу разговора горела желанием сомкнуть свои пальцы на жилистой шее следователя, без того затянутой воротничком нестираной давно рубашки. От него за версту несло потом и бюрократией. Она закрыла глаза, когда поняла, что разговор пошел на второй круг, и Эдвард мгновенно свернул встречу, выставив следователя из палаты. Кирилл Иванович взглянул на часы.

— Все путем. Вы большая умница. Увидимся! — он пожал Юле руку и повернулся к Эдварду. — Вы проводите меня?

— Конечно.

***

— Отвратительная процедура, — возмутился Фаррелл-старший по возвращении в палату. — Я понимаю, детка, как тебе было неприятно отвечать, тем более при мне. Но поверь, я счел нужным свое присутствие из соображения твоей безопасности, а не из любопытства. А что он там плел про кордебалет? Ты когда-то позволила себе неприлично танцевать?

Юля успела взять себя в руки до прихода Эдварда. Она стояла, подпирая локтями подоконник, как раз вспоминая свою танцевальную карьеру, резко взлетевшую вверх и оборвавшуюся после ножевого ранения в спину.

— Ну давай распни меня теперь, — с вызовом взглянула она на Эдварда. — Да, я два года работала в эротическом шоу-балете. Объездила всю страну с выступлениями. Но это такое же искусство, как и все другое! Эстетика тела, красота движения… Так и знала, что это ужаснет тебя!

— Не ужаснуло, скорее удивило другое, — пожал плечами Эдвард. — Почему я не узнал об этом раньше. Вообще, в последнее время мне многое кажется странным.