Зайкин вместо букета вытащил из рюкзака три лимонада и шоколадное драже. Вскрыл все упаковки и поставил прямо на бугорок могилы. Одну бутылку протянул Карине, вторую оставил себе.

— Будешь?

Она не посмела отказаться, хотя газировку не любила. Они чокнулись, приложив горлышки своих «Швепсов» к третьему и выпили.

Зайкин сидел на корточках, смотрел на фотографию, прищурившись, сдерживал слезы. Подбородок напрягся и сморщился. Рот он плотно сжал. Жидкость в бутылке под нажимом его пальцев то поднималась, то опускалась.

Карина стояла с другой стороны могилы и не знала, что сказать. Решила, что молчание лучшее, что она может сделать. Это было ее единственным умением — слушать. И она слушала. Завывание ветра. Шелест безлиственных крон. Гудение автомобилей вдалеке. То, как он шмыгал носом. И то, как беззвучно плакал.

Не сдержавшись, она подошла к нему, присела рядом и погладила по спине, положа голову ему на плечо. Хотелось через кожу впитать его боль. Зайкин поднялся и зажмурился. Девушка обхватила его талию и прижалась сзади.

— Он единоборствами увлекался. Защищал меня всегда. Самым сильным был в школе, его побаивались. А меня считали геем. Поначалу дразнили, а потом он стал за меня заступаться, все само собой на нет сошло, — парень усмехнулся и положил свою руку поверх ее. — Все удивились, когда я начал встречаться с Линой, а он так и был один. Хотя поклонницы за ним толпами бегали. Я тоже этого не понимал. У нас с ним чисто пацанские отношения были. Ну, знаешь, в приставку поиграть, мяч погонять, спарринг понарошку устроить. Девчонок обсудить.

Карина приложила ухо к его спине между лопатками. Там внутри мерно билось сердце, такое живое и настоящее. Оно казалось большим и вместительным.

— А на выпускном он признался мне в любви, — Зайкин вздохнул.

Карина отпрянула, хотя за высокими плечами все равно не могла видеть его лица.

— Собирался уехать в Европу. Типа, тут все равно ловить нечего. Ну, и попросил о поцелуе на прощание. Я не смог ему отказать. Все-таки мы столько лет дружили. И это…

— Какие зайки! — прервал их громкий баритон сбоку.

Из кустов мимо оградок метрах в пятидесяти шагали пятеро парней. Первым шел самый длинный и худой. За ним качались в стороны плечи пошире и руки потолще. Зайкин весь оброс злобой. Ярость набухала в жилах. Он развернулся к ним, спрятав за спиной Карину. Она выглядывала осторожно, изучала шаткие фигуры.

Первый, бледный и тонкий, носил глубокие мешки под глазами. Красные веки обрамляли желтоватые ресницы. Сами глаза казались чересчур влажными. Опьянение их мутило. К полудню он успел напиться вдрызг. Остальные были в похожем состоянии.