Нахлынывает на меня осознание, когда он член неловко вынимает. Салфетку ищу, чтобы сперму вытереть.

Не разгибаясь, он следит за отрывистыми движениями, а потом салфетку отбирает и сам оттирает. Насуплено смотрит, как бык.

Бык, который меня не любит.

И никогда не полюбит, потому что он решил, что такова его природа.

Выползаю кое-как в сидячее положение. По сусекам внутри все выжжено. Кулак бураном прошелся, а я и сама кружилась быстрее, чем позволяла себе когда-либо, чтобы наверняка унесло.

Сама.

Потому что я всегда на все согласна. Все меня вокруг прогинают.

А Кулак мне под кожу забрался, как вторая жизнь во мне живет.

Провожу рукой по взмокшему лицу, а потом замечаю, как напряженно Вася на меня смотрит.

— Только посмей, — грозой в голосе расходится. — Ты же сама хочешь. Тянешься ко мне! Я все-таки тебе нужен.

— Не посмею, — качаю головой, а на душе пусто.

Тело в аренде у меня будто. Мурашки покорно и сладко расползаются, когда Кулак по бедру лаской дерганой проходится. Рукой плоть сжимает, будто реально предупреждает, что не отпустит.

— Что такое, Алиса? Конкретно, и без деталей. Давай, малышка.

Ничего не думаю перед тем, как сказать. Чувствую, пульс у него взрывами толкается у меня на бедре.

— Невыносимо, что… по-разному мы друг к другу относимся.

— Это еще как? — быкует Вася. — Типа я грубее, а ты адекватнее?

Мотаю головой. Удивлена, что он расслабляется.

— Я тя больше хочу, к врачу здесь не ходи. Ниче. У меня крыша знатно протекла. Справимся как-то. Ты, — он зависает на мгновение, успокаивая дыхание, — нежнее меня. Это нормально ж?

— Ох все у тебя должно быть «больше»! — взрываюсь я. — Не «больше» это измеряется. Это вообще никак не измеряется. Но тебе нужно всегда выигрывать и первым и самым большим быть. Даже в этом. Еще не факт, что ты меня больше хочешь, — бурчу я.

— Я выигрываю, потому что надо так. Для жизни. Но мы с тобой здесь ни при чем. — Опять тычется в лицо, и целует рвано и нагло. — Я же мужем те буду. Заботиться о те всегда буду, — кадык у него дергается.