— Вася?

Поднимаю голову, Алиса вся взмокшая выше пыхтит:

— Я еще тут, не забыл? Ты… от них живого места не оставишь.

Довожу ее потом до задушенного мычания в подушку.

Даю передохнуть Алисе немного. Копошится у меня в волосах, как обезьянка, пока я планшет проверяю.

Показываю, что мне на Петренко слили. Она хихикает. Я в космос пружиной на сердце вылетаю и обратно, сгорать в земной атмосфере. Еще хочу дизайн спорткомплекса ей показать, но не сегодня.

Она на боку лежит, на меня смотрит, когда я за охуевшую администрацию поясняю, размахивая руками. Она многих депутатов знает, так или иначе, поэтому вдвоем проходимся по ним катком.

Потом придумываем, что с зданием возле музея делать. Алиса немного скована, так как я полным козлом был, но я растормошу ее еще.

Притаскиваю нам воды, алкоголя. Себе — икру с хлебом. А ей конфеты. Благо, одна коробка нашлась. Нужно заказать всякого потом для нее и малого.

Алиса на мое поедание бутерброда глядит заинтересовано.

— Хочешь? — предлагаю, прожевав нормально.

Смеется, и в подушку утыкается. Видимо, мое поглощение пищи не очень элегантное, как и сам бутерброд.

— Не смейся над стариком.

И шлепаю ее добротно по аппетитной попке, что боковым изгибом ко мне повернута.

У меня роговицы глаз льдом закупоривает. Тошнота мохнатым валуном прокатывается до горла. Смотрю на зарумянившуюся кожу и не могу поверить, что я только что это сделал.

Глазами впитываю ее лицо, но она… не расстроена и не сердится. Ногами перебирает слегка, и упирается виском в ладонь полусогнутой руки.

— Прости, Алиса, я не думал вообще, — быстро наваливаю, от паники, скорее всего.

Она хмурится задумчиво. И, блин, только сейчас, видимо, понимает.

То есть, я еще хуже сделал. Она даже не восприняла это как сравнение. Она не вспомнила тот ужас.

— Ты чего? — заикается Алиса. — Я… я не… у меня нет травмы на всю голову. Это же… другое совсем. Просто шлепок.