Бетти снова пожала ладонь Джона.

– У тебя есть номер моего мобильника. Позвони мне, если я буду тебе нужна. Впрочем, я еще заеду к тебе сегодня, только попозже. В часы для посещения.

– Вот еще, глупости!

– И никакие не глупости. – Она твердо и почти по-матерински поцеловала его в лоб. – Увидимся позже.

И Бетти направилась к дверям палаты. Она уже вышла в коридор, когда услышала, как медсестра сказала Джону:

– Какая у вас симпатичная подружка.

– Она не моя подружка, – услышала Бетти слова Джона и на секунду замерла, ожидая, что он скажет дальше, но он больше ничего не прибавил, и она зашагала к лифтам.

Антикварный магазин Иеремии Уорсли произвел на Бетти совершенно ошеломляющее впечатление. Ничего более интересного она в жизни не видела. Начать с того, что магазин сохранил оригинальный викторианский фасад, украшенный вычурной лепниной. Внутри – в просторном полутемном зале – каждый квадратный фут был занят каким-нибудь старинным предметом или произведением искусства: кофейными столиками с позолоченными ножками и столешницами из малахита, огромными напольными канделябрами, подсвечниками из пьютера с основаниями в виде женской фигуры, горками и бюро в стиле маркетри, картинами, изображавшими благородных дам с огромными бюстами, позировавшими с фокстерьерами у ног или на руках. На какое-то мгновение Бетти даже показалось, что она вновь перенеслась в будуар Арлетты; сходство это подчеркивалось легким потрескиванием пластинки на 78 оборотов, которая крутилась на старинном патефоне, и негромким голосом забытого исполнителя, который на безукоризненно правильном английском пел лирическую песню о ласточках, стрижах и далеких возлюбленных.

В дальнем конце зала, за огромным столом из красного дерева и мрамора, который так и хотелось назвать «просторным», сидел пожилой мужчина, немного похожий не то на огромную жабу, не то на моржа. Он был невероятно толст; огромный живот туго натягивал его пиджак в едва заметную полоску, сальные седые кудри спутались, широкое лицо было пугающего багрового цвета. Мужчина негромко подпевал патефону и осторожно перелистывал страницы альбома, посвященного Эдит Пиаф.

Заметив Бетти, он поднял голову и произнес «Добр-рый вечер-р-р!» таким гулким басом и с такой сильной растяжкой, что последний слог прозвучал почти комично.

Бетти храбро шагнула к столу, и мужчина снова поглядел на нее поверх альбома. Чуть слышно вздохнув, он опустил его на столешницу.

– Что вам угодно, молодая леди? – проговорил он, слегка умерив свой бас. – Если вы насчет работы, скажу сразу: я не нанимаю помощников. И даже помощниц. Учитывая нынешнюю экономическую ситуацию, мне, скорее всего, придется распродать все по дешевке и прыгнуть с моста на какое-нибудь оживленное шоссе. Итак…?