Стемнело.

Молодёжь всё порывалась сбежать на озеро, но Людмила запретила дочери купаться по ночам, и Василине, ничего не оставалось, как разочарованно вздохнуть, и остаться за столом. Я то Андрею разрешил, потому что плавал он отменно, да и озеро было чистое, тёплое, и совсем не глубокое.

Мы вот с зеленоглазой исправно его по ночам посещаем, и даже иногда плаваем.

Но вмешиваться в воспитательный процесс я не стал. У меня всё же пацаны, тут девочка. С ними надо деликатнее, тоньше, именно так как я не умел.

Я может, и с пацанами то не умел, это мне просто сыновья такие достались. Толковые, умные, рассудительные. Я очень ими гордился. И если Ромка всё же был ближе к Свете, то с Андреем у нас был полный контакт. Я это понял, когда он мне признался, что очень рад, что мы со Светой не расстались, но должен знать, что если бы я её обидел, он, несмотря на всё уважение ко мне, втащил бы мне. Да вот именно так откровенно, и сказал. Втащил. После этого я его сам зауважал. И честно говоря, понял. Я бы сам себе бы втащил. Толковый парень. Мой сын.

А у Ромки, теперь новая любовь. Баба Нина, моя мать. Она так его обласкала, что он таскался за ней повсюду. Зеленоглазая только завистливо глядела, и печально вздыхала. Но в процесс не вмешивалась, да и я не давал ей скучать, наоборот, находя в этом положении плюсы. Она теперь была не так зависима от сына, а значит, свободна для меня. Да и спал теперь Ромка, только с бабой Ниной. И Света была в полном моём расположении.

Вот и сейчас мать потихонечку его уговаривает, идти ложиться спать, обещает сказку рассказать. Света тоже подрывается помочь. Мать ей не перечит, и они втроём уходят, а я как самая эгоистична тварь, чувствую зависть, и одиночество. Не люблю выпускать её из виду, даже на короткое время.

Валёк следит за мной взглядом.

— Чего не женитесь-то? — спрашивает он, когда Людмила отходит, и они вместе с Василиной прибирают со стола грязную посуду. Андрей тут же вызывается им помочь, и за столом остаёмся мы втроём, я, Валя, и отец.

— Да, я вот тоже говорю ему об этом, — поддакивает отец.

И они оба смотрят на меня, словно я им обязан душу излить.

— А это что-то поменяет? — задираю бровь, и лениво гоняю во рту зубочистку.

— Ну, судя по тому, как ты на неё смотришь, должно, — усмехается Валёк.

Честно говоря, я и сам об этом думаю, теперь постоянно. После моего фееричного проёба, мы не заговаривали о свадьбе ни разу. Хотя кольцо, Света вернула на палец. Но дальше так и не шло. Я не давил, хотя надо признать сделать её своей женой официально всё же хотел.