А как иначе расценить поднесённую им к моим губам ложку?

Да он издевается!

Но очередной порыв послать социопата «куда-подальше» я снова оставляю при себе.

– Сколько времени я здесь? – задаю первый интересующий меня вопрос, как только проглатываю порцию едва тёплого бульона.

– Сначала ты поешь, потом поговорим, – неожиданно грубо отзывается Арсений.

Сказать, что я снова удивлена…

А что собственно ожидать от того, кто тебя неизвестно где и неизвестно по какой причине приковал наручниками в тёмном подвале?

– Хорошо, – выдавливаю из себя с огромным усилием.

Следующие десять минут протекают в обоюдном молчании. Ровно до того момента, пока содержимое тарелки не пустеет, а мой желудок постепенно успокаивается.

– Теперь можешь спрашивать, – благосклонно проговаривает Арсений, отставляя уже ненужную тарелку обратно на пол.

«Сколько времени прошло с тех пор, как я здесь?» – собирается повторно поинтересоваться моя рациональная сторона, потому что так станет возможным определить насколько же всё действительно плохо, раз Костя до сих пор не здесь. То, что явно не четыре дня, о которых упоминала Аня – однозначно.

«До какой поры мне быть здесь? И что сделать, чтобы выбраться?» – желает узнать внутренний голос, так как что-то сильно подсказывает, будь на то воля Арсения и той девицы, то время растянется аккурат до поры моего последнего вздоха.

«Что с моим мужем?» – так и вопит моя душа, перебивая остальное, ведь если Роман Агеев в здравии, то, по крайней мере, в любом случае, с моим сыном всё будет хорошо, а это гораздо значимее всего остального.

Но вслух я спрашиваю почему-то совсем иное:

– Ты это сделал, да? – проговариваю, не слыша собственного голоса. – С ними. Со всеми. С теми девушками.

Удары в моей грудной клетке отмеряют следующие мгновения нереально долго. До такой степени, что пульс успевает зашкалить до немыслимых пределов. И в первую очередь потому, что я и сама прекрасно знаю ответ. Он буквально прописан во взгляде сидящего передо мной. И не только в глазах. В каждом жесте, ярко демонстрирующем, что теперь я больше не отдельная личность – вещь, которая принадлежит «Хозяину».

– Да, Жень. Я. И в этом виновата ты.

Если бы бетонные перекрытия над моей головой сейчас рухнули бы… удивилась бы меньше. Хотя о чём это я вообще? Он же точно на всю голову больной, раз догадался похитить жену федерального судьи, по совместительству ту, к которой неровно дышит его старший брат.

– Я? – переспрашиваю на всякий случай.

Вдруг у меня и правда с восприятием реальности проблемы.