— Вы тут приберите все, чтобы Лида утром не поседела, а я спать, пожалуй, пойду.

— Хорошо, пап.

— Целуй, — отец тыкает указательным пальцем в свою щеку.

Отмираю и привстаю на цыпочки. Целую, а потом наблюдаю за тем, как он выходит из кухни.

— Гирш, значит? — мрачно интересуется Дан.

— Ты ревнуешь? — Убираю со стола стопки и тарелку с закуской.

— Если да?

Чувствую его за своей спиной и прикрываю глаза. На секундочку всего. От близости начинает потряхивать, совсем немножко. Закрываю холодильник и прижимаю ладошку к прохладной металлической поверхности.

— Это все равно не повод бить ему морду.

— Нажаловался, что ли? — Дан хмыкает и резко берет меня за плечи и разворачивает к себе лицом. — Какая жалость.

— Не смей бить моих друзей, Кайсаров. Я не позволяла.

— Я не спрашивал, Катя.

— На таких закидонах мы далеко не уедем. Даже не надейся, понял? — тычу пальцем ему в грудь.

— Понял-понял. Воительница. Про бред со свидетельницей забудь. Поняла?

— Я хочу помочь.

— Мы сами.

Выдыхаю. Ладно. Я не буду с ним ругаться. Не хочу тратить эту ночь на пустые разговоры, которые ни к чему не приведут. Если он считает себя правым — пусть.

— Ты уедешь? — облизываю губы и привстаю на носочки. Обхватываю ладонями его напряженные плечи, отмечая, что в его глазах не только пожар. Там усталость.

Данис качает головой. Отрицание, которое меня радует. Улыбаюсь, пробегаюсь пальцами по его щеке.

— Колючий.