– Да ты даже не заметил, что произошло! Для тебя как будто все идет, как и шло! Ты даже не видишь, насколько мне плохо! Я так больше не могу! Я ухожу!

Я делаю вдох. Закрываю глаза.

Моя душа проделывает путь сквозь пространство – туда, где Люси. Чем она занимается? Как живет? Ей легче без меня? Вот бы можно было услышать ее голос.

Но обратного пути нет. Все предают. Нельзя распахивать свое сердце, как окно – потеряешь его часть, а то и сразу целиком.

Я зажмуриваюсь и выдыхаю.

Снова вижу, как маленький гробик опускают в землю. И как плачет мать. Чувствую, как мерзнут мои руки от ветра и кладбищенской земли. И ощущаю пустоту, пытаясь отыскать взглядом Люси в серой толпе пришедших проститься с маленьким человеком, которого больше нет.

Не реви. Не реви!

Таких, как она, миллион. В Люси нет ничего особенного. Она просто эгоистка – вот кто она такая.

Внизу что-то бьется – ваза или посуда. Крики сливаются в гул сирен.

Я больше не пущу в душу эту тоску.

Я стираю из памяти Люси, я запрещаю себе смотреть в ее окно.

Я спускаюсь вниз, но не обнаруживаю никого. У двери валяются мамины часы. Поднимаю их – стрелка замерла на половине восьмого.

– Где мама? – Спрашиваю у отца, который пьет в кресле бурбон в своем кабинете.

– Ушла. – Сухо отвечает он.

До меня в этот момент еще не доходит, что она ушла навсегда.

Люси

Мой голос хрипнет. Наверное, простыла.

– Держи леденец, – говорит преподаватель по вокалу, – должен помочь.