Камиль. Он был здесь. На меня даже не обернулся, просто смотрел в окно. Тело занемело, ноги я скорее волокла к своему месту, а как говорить и что — то доказывать я вообще не знала. А думать о Камиле сейчас чревато, поэтому я, применив всю силу воли, постаралась забыть о нем. Но... На дне моего сознания от радости прыгала маленькая мышка, потому что ее кот был здесь.

И мысли об этом меня и подвели.

Стоило секретарю сказать, что заседание открыто, как Антон вскочил и поднял руку, словно на викторине, «кто первый». Николай Петрович выругался, а я не знала, как не показать истерику, которая росла, словно снежный ком. Дала телефон Тихону и вставила в его ушки наушники. Не нужно, чтобы он слышал.

— Можно мне слово, господин судья?

Я только сейчас обратила внимание, что судья мужчина. Грозный такой. Словно нелюдимый.

— Начинайте, — велит он и я прижимаю Тихона ближе, кажется, что вот-вот и я его потеряю. По воле вот этого человека. Судьи, взирающего на всех, как на насекомых. Камиль бы точно сказал. «Ему бы потрахаться».

Я мельком смотрю через плечо, но взгляд Камиля направлен четко на Антона. Зато меня просто прожигают мать, сестра и свекровь. Дерьмо.

— Я отец, — начал громко Антон и я даже встрепенулась. Почти ведь поверила. – Я всегда мечтал им стать. Всегда мечтал качать на руках своего мальчика. Или девочку.

Учитывая, что как только Тихон плакал, Антону срочно нужно было посрать, его слова выглядят еще более мерзко.

— Хотел ребенка от любимой женщины. Лидочки. Лида, — Боже. Я ведь ему почти верю. Оскар в студию. – Я все еще люблю тебя. Мы можем все еще решить миром. Моему сыну нужна и мать.

— Она у него будет. Не волнуйся.

— Не говори гоп. Господин судья. Я очень хотел ребенка. Очень. И когда моя любимая заявила, что детей не хочет.

— Пока не хочет, — дернуло же меня сказать. Николай Петрович положил ладонь мне на руку, и я присела.

— Она сказала, что пока не хочет детей. Но время шло.

Точно. Его время прям неумолимо шло. Прям старость наступала на пятки. Ну или старость матери, которой уже за шестьдесят.

— Время шло, и я как мужчина решил действовать.

Вот же тварь. Сука!

— Я проколол наши презервативы, и она забеременела. Она устроила настоящий скандал. Вплоть до развода. Хотела сделать аборт. Настаивала на нем. Но силой всей семьи. Моей уважаемой тещи. – Он ей даже улыбается. — Невестки, мамы мы уговорили ее.

Да, точно, я помню, как его мать слегла с мнимым инфарктом. Уговорили? Надавили и сломали, как ветку на дереве ветер.

— Тихон родился потрясающим, тихим малышом, мы все помогали Лидочке, старались облегчить жизнь, — вот тварь. А вообще, законно врать в суде? – Но ей все равно хотелось тусить с неадекватными подругами с низкой социальной ответственностью. Когда я запретил гулять по клубам, она привела их домой.