У него был такой виноватый вид, что, не в силах сдержаться и сохранить достоинство, Кэт расхохоталась.

– Вы совершенно невозможны, монсеньор!

Его опытные пальцы быстро зашнуровали корсет.

– Неужели это было так уж… страшно? У меня определенно сложилось впечатление, что вы наслаждались происходящим в той же мере, что и я.

Их взгляды встретились, и король услышал ответ:

– Да, я наслаждалась, монсеньор, но по причине, которая вам и в голову не придет.

– Я заинтригован. Поделитесь?

– На прошлое Рождество, когда мой сын женился на Изабелле Гордон, Джеймс Стюарт посетил Гленкирк, где все дни проводил в охоте, а ночи – в моей постели. Когда он прикасался ко мне, я ничего не чувствовала, и приходилось притворяться, изображать страсть, чтобы не уязвить гордость моего царственного кузена. И после таких ночей я стала опасаться, что со мной и правда не все нормально.

– А сегодня, – усмехнулся Генрих Наваррский, – вы обнаружили, что с вами все в порядке, не так ли?

– Да, – кивнула Кэт.

– Я в восторге, что внес посильный вклад в дело обретения вашей уверенности в себе, мадам, – прозвучал сухой ответ.

Она опять рассмеялась.

– Не пытаетесь изобразить, что оскорблены, монсеньор?! Ведь это вы меня соблазнили!

Генрих улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

– Не могу отрицать, мадам, и это было восхитительно! – Коснувшись пальцем кончика ее носа, он со вздохом добавил: – Теперь вы должны вернуться в замок своего дядюшки и продолжать подготовку к путешествию в Италию.

Катриона схватила его руки и принялась их целовать.

– Спасибо, спасибо, монсеньор! Тысячу раз спасибо!

Генрих опять взял ее лицо в свои большие ладони.

– Вы так любите его?

– Да, ваше величество, люблю. За три долгих и очень одиноких года, что жила без него, я чувствовала себя половиной человека.