— Понятно. А ведь хорошо посидели, да? Вдовец теперь свободен. Все для вас, Наденька, — он коротко выдохнул. — Как говорится, люби его, как я тебя, и будет счастье вам всегда. — Половиков взялся за ручку.

— Подождите, Роман, — Чарушина придержала дверь. — Я передумала. Подвезите меня, пожалуйста.

— Может, все-таки, такси?

— Нет, Роман Дмитриевич, не надо такси. Я с вами, — она обошла машину и залезла на пассажирское сидение.

Автомобиль рванул с места, развернулся, и Надя не успела заметить выбежавшую на проезжую часть из переулка Заю.

***

Некоторое время они ехали молча. На светофоре Надя наконец сказала:

— Рур считает, что вы делаете очень хорошую карьеру.

Половиков дернул бровью, но не ответил.

— Но то, что вы сказали сегодня, про меня, это ведь из вредности, правда? Потому что я сама такая. Папкой вам грозила. Единственное, я не поняла…

— Что именно?

— Ну, то, что вы ко мне чувствовали, и вообще…

— Что тут непонятного? Может, вы действительно мне понравились. — Интонация его странно изменилась.

— А Максима Викторовича вы давно знаете? — Чарушина смотрела прямо перед собой, поражаясь тому, как складывается их беседа. Слишком уж разителен был контраст между тем Половиковым, которого она знала, и тем, кто сидел сейчас слева от нее.

— Я всех знаю, — усмехнулся он и посмотрел на часы. — Не будете против, если мы заедем кое-куда?

— Куда? — быстро переспросила Надя.

— Тут недалеко. Тураев попросил сравнить данные для опротестования по застройке.

— Это надолго?

Машина несколько раз завернула и теперь ехала вдоль длинных лесов, за которыми виднелся котлован, строительный мусор или песочные насыпи.

— Нет. Можете сами посмотреть, там в бардачке… Я даже выслушаю ваше экспертное мнение по этому вопросу.