— Зая! Зая!
Надя дернулась и простонала:
— Я хотела… дру… гое… и… мя…
— Надя, Надюшечка, милая! Ты жива? Ой, мамочки… У нее кровь!
Чарушина открыла глаза и увидела носки кроссовок рядом со своей вытянутой рукой. Она попробовала пошевелить пальцами, и они напомнили ей медлительных гусениц. Ее передернуло от отвращения.
— А-а-а! У нее судороги! Я не могу! Это я виновата-а!
— Говорю же, отойди, жертва компьютерных технологий! — через минуту рядом с Надей вдруг оказалось лицо Кораблева. Он лег на землю щекой и вгляделся в ее глаза.
Надя улыбнулась:
— Денис…
— Надежда Николаевна, Надя, ты только не двигайся, ладно? Сейчас скорая приедет! Вон они уже!
До Надиного слуха донеслись визгливые звуки сирены.
— Разойдитесь все! Дайте воздуха человеку! — раздался хриплый прокуренный голос.
Чарушина хотела сказать Залесскому, что они и так на улице, и воздуха здесь хватит всем, но внезапно вспомнила все, что с ней произошло, и ее объяло смертельным ужасом. Только что был выстрел. Стрелял Половиков. Она в крови и страшно болит голова. Неужели она успела выскочить из машины, и пуля лишь задела ее?
— Застрелился! Ждем экспертов! — крикнули откуда-то сверху.
"Боже мой, кажется, я никогда не поумнею… Цыганское счастье по-прежнему со мной…" — успела подумать Чарушина прежде, чем отключиться.